Опекун. Повесть. Андрей Клепаков

если тетя Оля хочет, чтобы ты говорила ей «вы», то проблем никаких, будешь говорить ей «вы». Правда? – пришел я на помощь Маше.

      Маша, очередной раз зевнув, равнодушно кивнула.

      – А как ты зовешь дядю Сережу? – спросила Ольга.

      – Просто Сережа, – ответила девочка.

      – Мне кажется, что все эти «вы» и «дяди» слишком формально. Она как-то сразу стала мне говорить «ты», я не возражал.

      – Хорошо, можешь звать меня просто Олей без тёть и на «ты», – сделала шаг к сближению Ольга. – А почему ты спросила, умею ли я бить посуду?

      – Она нечаянно разбила кружку, пришлось поиграть в битье посуды, чтобы научиться бить правильно, – снова встрял в разговор я.

      – Научились? – подняв брови, спросила Ольга.

      – Вполне, – кивнул я.

      – Борьке понравилось, – сказала Маша.

      – Какому Борьке? – удивилась Ольга.

      – Соседу с пятого этажа, – пояснил я.

      – Ну, ты даешь, – вставая, покачала головой Ольга. Разлив чай по чашкам, она пододвинула тарелку с куском торта ближе к Маше. Та потянулась к торту, и рукав пижамы оказался в чашке с чаем.

      – Ой! – сказала Маша. Ольга взяла полотенце и отжала в него край рукава.

      – У тебя есть, во что ее переодеть? – спросила она меня.

      Я проинспектировал мокрый рукав.

      – Ничего. Не сильно промок, пока чай выпьем – высохнет.

      – Он тебе мыл ручки? – спросила Ольгу Маша.

      – Не поняла вопроса. Почему он должен был мыть мне руки? – удивилась та.

      – Он мне сказал, что всем своим девушкам он мыл ручки. Чтобы они в него влюблялись. Мне тоже моет. Каждый день.

      Ольга хмыкнула, рассмеялась, взглянула на меня, снова хмыкнула и, ничего не сказав, принялась за торт.

      – Раз уж мы играем в маленьких, давай я тебя покормлю, – предложил я Маше, – пока посуда цела и все не промокли окончательно.

      Девочка с готовностью открыла рот. Я взял вилку.

      Когда кусочек торта оказывался у Маши во рту, глаза ее закрывались. Как в рекламе Даниссимо. Торт был действительно вкусным.

      – Пойду, покурю, – сказала Ольга, – пока идет это кормление детей и зверей.

      Ольга вышла. Глаза у Маши не открывались уже и между кормлениями. Ее голова упала мне на грудь.

      – Пошли спать. Вот глотни чая и пошли, – сказал я, поднося чашку к ее губам.

      Маша выпила чай, так и не открыв глаз. Я отнес ее в спальню. Моего поцелуя она уже не почувствовала. Принцессы могли спокойно отдыхать до завтра.

      Я вернулся на кухню. Ольга разливала вино по бокалам.

      – Слушай, я какой-то джипарь подперла. Сделай милость, переставь мою тачку. Не хочу, чтобы он поднял нас завтра, часов в шесть.

      – Ты хочешь остаться на ночь?

      – А ты нет?

      – Да нам завтра в школу первый день. Мне надо ее отвести. Уроки в восемь тридцать начинаются. Чума просто. Это ж во сколько вставать надо? Я даже не считал еще.

      – Ты так возишься с этим ребенком. Хочешь, я рожу