Письма о духовной жизни. игуменья Феофания (Готовцова)

образованна: даже по выходе из Смольного она самостоятельно занималась науками и языками. Графиня Анна Алексеевна полюбила эту чистую душу, как свою родную дочь, и не хотела с ней расставаться.

      В доме Орловой-Чесменской царило благочестие; втайне от всех Анна Алексеевна проводила жизнь смиренной отшельницы, хотя состояла в звании камер-фрейлины Императорского двора.

      Жизнь в непрестанной молитве и благодеянии ближним – не об этом ли мечтала юная Мария в стенах Смольного, когда она «терпела горе, не умея еще понять, что такое горе»?

      В доме своей благодетельницы Мария Никитична познакомилась и назидалась советами многих духовных старцев и в числе их настоятеля Александро-Свирского монастыря архимандрита Варсонофия († 1853), который стал ее духовным отцом. Она получила позволение писать к нему, и вот его слова, полные силы веры, легли на благодатную почву – она решила покинуть мир.

      Графиня Анна Алексеевна далеко не сразу согласилась расстаться со своей любимицей, на которую у нее были виды. Она боялась, чтобы такая необычайно красивая девушка не раскаялась в своем поступке, когда пройдет первое горение духа. Пять лет графиня испытывала и удерживала свою воспитанницу в миру, прежде чем уступила ее желанию посвятить свою жизнь Богу.

      22 декабря 1824 года Мария Никитична приехала в Горицы, а 25 декабря, в день Рождества Христова, надела послушническое одеяние и перешла жить в келью к монахине Феофании. Были назначены и первые послушания: петь на клиросе, подавать на трапезе, месить квашню вместе с матерью Феофанией и носить щебень для постройки собора. На клиросе по болезни ног она потрудилась всего несколько лет.

      Через месяц архимандрит Феофан постриг ее в рясофор с именем Варсонофия, в 1832 году, незадолго до своей смерти – в мантию.

      Мать Варсонофия находилась в полном послушании у монахини Феофании, которую искренне любила и считала ее «Богом данной матерью», а та в свою очередь видела в ней как бы воскресшую свою дочь; у них не было тайн друг от друга. Когда впоследствии мать Феофания неожиданно была вызвана в С.-Петербург и назначена строительницей Новодевичьего монастыря, мать Варсонофия поехала с ней, в должности казначеи была ее правой рукой по управлению святой обителью.

      Но все это случится в далеком 1845 году, а пока наши подвижницы проходят свои послушания, поддерживают переписку со своими духовниками и идут по пути совершенствования, год за годом усваивая монашескую премудрость, которая, по словам архимандрита Варсонофия, состояла в том, что «монастырскому подвижнику… надобно… и алкать, и жаждать, и наготствовать, досадитися же и укоритися, уничижитися и изгнатися и иными многими отяготитися скорбными… О сколь блажен, кто все сие претерпит мужественною душою! Воистину исполнится на нем при исходе жития сего речение: блажени мертвии, умирающии о Господе!.. (Откр. 14, 13)». Усвоив строгую мудрость и подклонив свою волю под волю Божию, наши подвижницы шли путем заповедей Господних, познавая свои немощи, свои страсти