Аркадий Гайдар без мифов. Борис Камов

относительно тайников Соловьев темнил, Голиков понимал: нужно соглашаться на официальные переговоры без промедления. В противном случае может пропасть все.

      Соловьев тоже четко понимал: от количества и стоимости возвращенных ценностей будет зависеть и срок наказания. Но в нем нарастал страх перед принятием окончательного решения. Он тянул время. Наконец, прислал очередного гонца. Атаман заявлял о готовности к официальным переговорам.

      Всего несколько месяцев назад штаб ЧОН Енисейской губернии обращался за помощью к той же Москве. Красноярские стратеги утверждали, что для разгрома атамана Соловьева им необходимо подкрепление в количестве полутора тысяч бойцов. И были оскорблены присылкой Голикова. Теперь же Иван Соловьев заявил восемнадцати летнему начальнику боевого района о своей готовности сложить оружие и вернуть похищенные сокровища. Причем передать все это он хотел только в руки Голикову.

      Абитуриент Академии Генерального штаба подтвердил свою уникальную способность миролюбиво «договариваться с населением».

      «Волчьи ямы» для Голикова

      Пока Аркадий Петрович убеждал Соловьева мирно завершить двухлетнее противостояние, пока продолжал переговоры с губернским руководством, которому пришлось, в свою очередь, связываться с Москвой, происходило вот что.

      Ближайший начальник Аркадия Петровича, командир 6-го Сибирского сводного отряда Кудрявцев неторопливо рыл для Голикова «волчью яму». Опыт таежного охотника подсказывал ему, что рано или поздно Голиков должен в нее свалиться.

      С первых дней службы Аркадия Петровича в Хакасии Кудрявцев занялся регулярными поставками ложного компромата. Начал Кудрявцев с бесхитростных доносов командующему войсками ЧОН губернии Владимиру Какоулину.

      Командующий по своим ведомственным соображениям поток лжи пресекать не стал. Кудрявцев рассматривал это молчание как форму поощрения. Однако и Голикова командующий губЧОН на основе непрерывных доносов наказывать не спешил. Он взвешивал и пережидал.

      Не видя со стороны Какоулина ответных действий, Кудрявцев обиделся и пошел на еще большую низость – стал направлять доносы на Голикова прямо в ГПУ. Сам он их писать не мог, чтобы «не торчали его собственные уши», и выход увидел в том, чтобы привлечь к изготовлению доносов сомнительных, однако услужливых лиц. Кудрявцев шел на это без всяких опасений, полагая, что ГПУ имен осведомителей никогда не раскроет. И про участие Кудрявцева в заговоре против Голикова никто не догадается.

      В клеветнических письмах содержались обвинения в убийствах мирных жителей, в незаконных конфискациях скота, краже ценностей у населения и даже в пособничестве Соловьеву.

      Опытному человеку не стоило труда убедиться, что вся информация лжива, что ее сочиняли неумные люди. Но попытка устранения или даже ликвидации Голикова, предпринятая Кудрявцевым, оказалась на руку губернским чекистам.

      Они хорошо запомнили,