Рывок в неведомое. Борис Камов

Значит, увидел, что нет в вас страха, и вроде как предлагает свою дружбу.

      После ухода Мотыгина Голиков направился к себе в кабинет. Здесь он швырнул письмо на стол, запер ключом дверь и опустился в жесткое полукресло. Еще час назад он был доволен тем, что Мотыгин и бойцы увидели в нем не робкого командира.

      и вот оказалось, что Соловьев с Родионовым его просто дурачили. Они играли с ним, Голиковым, как кошка играет с мышкой, если кошка сыта и может позволить себе подобную роскошь.

      Таким мышонком, только в тайге и во главе отряда, был он, Аркадий Голиков, недавно еще командир полка, а ныне командир отдельного батальона.

      Разорение Ново-Покровского, многочисленные следы, будто бы случайно оставленные в лесу, костер из хлеба и прирезанных лошадей – все это было бандитской шуточкой. Иван Соловьев устроил новому командиру проверку, а заодно показал, кто в здешних местах хозяин. После этого с высоты «императорского трона» Соловьев и предложил свое настораживающее благорасположение.

      «Допустим, я даю согласие, и мы встречаемся, – думал Голиков. – Что я могу ему предложить: чтобы он вышел из тайги и сложил оружие? Но Соловьев расхохочется мне в лицо. Он понимает, что сегодня я ничего с ним поделать не могу. Тогда для чего он меня зовет: чтобы я пошел к нему в банду? Но в тайге я Соловьеву не нужен, хотя ему и было бы лестно, если бы я поступил в его «горно-партизанский отряд». Видимо, во время выпивки он собирается мне предложить, чтобы я ему «помогал», то есть стал бы еще одним агентом Астанаева… Но обожди, – сказал себе Голиков, – Мотыгин вспомнил, что Соловьев подбрасывал письма и раньше. Вероятно, его люди следят, чтобы пакет попал по назначению. А если я подброшу письмо Соловьеву? Ведь кто-то его подберет? Кто?!»

      Голиков взял лист бумаги и написал своим крупным полудетским почерком:

Иван Николаевич!

      Спасибо за приглашение. Я водку-то и свою не пью, а Вашу и вовсе пить не стану. Я лучше из Июса напьюсь.

Арк. Голиков.

      Он сразу повеселел, надел китель, отпер дверь и попросил дежурного разыскать Мотыгина. Комвзвода, запыхавшись, прибежал через несколько минут. Аркадий Петрович протянул ему пакет, на котором было выведено: «Командиру белого горнопартизанского отряда И. Н. Соловьеву. Срочно».

      – Что вы его как величаете?

      – Существует наука – дипломатия. Она учит даже с врагами разговаривать вежливо. Особенно если вежливость способна помочь делу. Пакет нужно положить на видном месте возле многолавки и посмотреть издали, кто его заберет.

      Мотыгин довольно хмыкнул.

      – Ясненько. Свое письмо Соловьев мог прислать и с чужим человеком, а забрать должон, кто все время нас с вами стережет… Я сделаю вот что, – Мотыгин от удовольствия прикусил даже нижнюю губу, – я пошлю сначала двух ребят поглазастее в дома возле многолавки: они там живут, – а потом сам положу пакет на крыльцо.

      Мотыгин ушел. Голиков, напевая, принялся за работу. Он просмотрел скопившуюся почту, отложил одно письмо и одну разведсводку, которые показались ему любопытными. Четко и подробно,