Наследник. Андрей Виноградов

слухом, ничего не попишешь. Ну, об этом ладно… Словом, зачем мне сложности в преддверии конкурса на замещение вакансии главврача? Такой ответ вас убедит?

      – Пожалуй. Офтальмологам в этом смысле проще.

      – Вы будете смеяться, но мама мне только вчера говорила то же самое, про дантистов…

      – Мудрая женщина.

      – Это да.

      А ты ее двушку в самом центре задешево… Квартиру покойницы… А она, по всему выходит, жива-живехонька. Вот и дай ей бог. Если, конечно, она с этим обалдуем не в доле. Вот такое условие я господу навязал. И ничего, проглотил всевышний.

      Пал Палыч со мной чрезвычайно мил, а меня так и подмывает обозвать его гнусной скотиной! И за что, спрашивается? А вот за все это!

      «Друг мой, ты сам этого хотел».

      «А теперь хочу в физиономию ему, гаду, плюнуть».

      «Эк же ты, Ванечка, переменчив! И что за слог… В рожу… Гаду… Стыдись».

      «Ну вот скажи на милость, что за жизнь такая, если приходится отказывать себе даже в таком пустяке, как назвать чудовище тем, кто он есть на самом деле? А если бы я не знал, что все это липа?! Может, и в самом деле хрен с ней, с такой жизнью?»

      «То есть мы уже не жулик. Мы опять самую малость провокатор и еще моралист».

      «Кто жулик? Это я жулик?»

      «Ну, положим, ты тоже. Так устроит? Удивительно, как вы с доктором нашли друг друга?»

      «Совершенно случайно».

      «Ванечка, мне не требовался ответ, но всё равно спасибо».

      – Я очень признателен вам, доктор. Простите, если я… Но вы же понимаете… Честно говоря, я совсем оказался не готов. К такому вот, с позволения сказать, повороту. Уж больно крутым для меня, проходящего, он оказался. В смысле ходящего прямо от жизни к… наоборот. Хотя и не кисейная барышня. А тут еще варианты, оказывается, есть.

      – Один вариант.

      – Ну да, один. Вы не сомневайтесь, я сумею отблагодарить. Просто в голову пока ничего не приходит.

      Руки Пал Палыча разведены в стороны, ладони раскрыты мне навстречу. Безупречная поза все понимающего, сострадающего, зла ни на что и ни на кого не держащего. И лицо в тему:

      – Помилуйте… Да о чем вы?! Иван Васильевич…

      – Просто Иван.

      – Иван. Да. Если почувствуете себя резко хуже, хотя, поверьте, в ближайшее время ничего подобного происходить не должно, однако всякое может быть, но мы будем надеяться… Вы звоните сразу мне на мобильный. Не стесняйтесь. Я мобильный на ночь не выключаю. И не отчаивайтесь. Главное, гоните от себя дурные мысли.

      – Хм…

      – Прислушайтесь к моему совету. И тогда все, возможно, наладится. Как у моей жены. Должно наладиться. Хорошо-хорошо, не будем пока. Сейчас следует собраться с силами, с мыслями, ну и вообще.

      Он стучит по столешнице и вспоминает:

      – А адресок-то пражский?! И номер мобильного… Забыли. Что же вы молчите, не напоминаете. Скромность, она при сватовстве хороша, да и то у девок. Вы уж простите мне невзыскательность шутки. Тоже, поверьте, совсем непросто такие разговоры даются, вот и съезжает планка. Вот и съезжает.

*