В сердце Антарктики. Эрнест Генри Шеклтон

попробовать его на льду. Дело это было поручено Дею, который скоро и привел машину в действие: уже на следующее утро 30 января, несмотря на низкую температуру, машина работала исправно. Надо было испытать, как она будет действовать на льду, покрытом довольно толстым слоем снега. Мы выбрали более легкие колеса с шинами Денлоп и нескользящие цепи, полагая, что в данном случае нет надобности пользоваться колесами тяжелыми.

      Днем поднялся свежий юго-восточный ветер со снежной метелью, и судно скоро приняло совершенно зимний вид. Два-три раза оно срывалось с якоря, и льдины, к которым оно было прикреплено, уплывали к северу. Хотя льдины эти и были длиной всего около сотни метров, у нас все же появились кое-какие надежды, чувствовалось, что лед начинает ломаться.

      Весь день косатки во множестве показывались у края льда и выдували столбы пара. Они часто проходили под самым бортом, и от времени до времени мы могли наблюдать, как они выставляют голову над краем льда и высматривают, нет ли тюленей. Раз как-то мы увидели тюленя, который стрелой вылетел из воды на лед и помчался по его поверхности с такою поспешностью, какой никак нельзя было ожидать от неповоротливого животного. Он прополз по крайней мере четверть мили по льду, пока остановился, чтобы передохнуть. Минуту-две спустя причина этой поспешности обнаружилась: надо льдом поднялась голова косатки, высматривавшей жертву.

      Мы освободили большинство креплений, удерживавших конюшни, чтобы не было никаких затруднений, когда понадобится вывести лошадей, и чтобы сделать это тогда возможно скорее. Бо́льшая часть наших бедных животных находилась в очень плохом состоянии. Казалось, почему-то белые лошади лучше перенесли тяжелые условия погоды, чем лошади частично окрашенные. Все они были, по-видимому, очень довольны тем, что судно стояло, после перенесенной ужасной качки. Бока большинства лошадей были стерты из-за постоянных ударов о стены их стойл, а Зулу была в таком плохом состоянии, что я решил ее тут же застрелить. У нас оставалось, таким образом, только 8 лошадей, и, надо сказать, мы считали себя все же счастливыми, что потеряли в пути лишь двух животных.

      До сих пор наше путешествие протекало без всяких несчастных случайностей, но тут утром 31 января, когда мы все были заняты выгрузкой запасов из кормового люка, чтобы подготовить их к переброске на берег, вдруг железный крюк на талях выскользнул из рук, качнулся через всю палубу и ударил Макинтоша, попав ему в правый глаз. Макинтош упал на палубу от страшной боли, но через несколько минут все же смог при помощи товарищей дойти до каюты Ингленда, где Маршалл его осмотрел. Выяснилось, что глаз сильно поврежден и не будет видеть, пришлось подвергнуть Макинтоша операции под хлороформом, и Маршалл, ассистируемый доктором Мичеллем и Мак-Кеем, удалил ему пострадавший глаз. Я убедился при этом, к своему большому удовлетворению, что экспедиция обслуживается врачами, стоящими на должной высоте. Макинтош горько оплакивал потерю глаза не столько из-за уменьшения