Это все придумали люди. Дин Лейпек

меня. Хотелось поскорее от него избавиться, лечь в теплую постель и почитать какую-нибудь приятную книжку.

      Когда мы добрались до моего дома, я остановилась и неловко повернулась к Сандру. Вроде как ему полагалось попрощаться и двинуться в обратную сторону, но он продолжал стоять, засунув руки в карманы, а я все больше мерзла в своем красивом, коротком и легком пальто. Он морщился, как от настоящей мигрени, и вместо того, чтобы сказать: «Большое спасибо, спокойной ночи», я спросила:

      – У тебя болит голова?

      Сандр вздрогнул и посмотрел на меня несколько растерянно, как будто не очень понимал, о чем я его спрашиваю.

      – Немного, – пробормотал он наконец.

      – Может, надо напоить тебя чаем и дать какую-нибудь таблетку?

      Он постоял, снова глядя куда-то в сторону.

      – Наверное, это будет правильно, – согласился он.

      Прозвучало это так, как будто он имел ввиду что-то совсем другое. Я кивнула и пошла к подъезду.

      Когда мы ехали в лязгающем и скрипящем лифте, Сандр спросил:

      – А твои родители не удивятся, что ты привела домой в полночь незнакомого мужчину?

      – Не удивятся, – я вытащила из сумки ключи. – Их нет дома.

      Краем глаза я заметила, что он совсем скривился от боли.

      В квартире было по-особенному тихо. Я всегда замечала, что тишина в пустой квартире звучит совершенно по-разному в зависимости от погоды, времени суток и сезона. Ночью, особенно зимой, квартира становится какой-то совершенно сухой и жесткой. Начинает казаться, что все, что делаешь, по-своему преступно.

      Я привела в дом мужчину, которого видела ровно два раза в жизни, а мои родители при этом отдыхают на Шри-Ланке. По своим собственным меркам я вела себя архипреступно.

      Сандр бесшумно проследовал за мной на кухню и сел на табуретку, какой-то совершенно замученный. Я даже начала его немного жалеть.

      В гостиной, в полной темноте, я долго искала в аптечном шкафчике нужное лекарство. Почему в темноте? Никто не знает.

      – У меня есть нурофен, цитрамон и нош-па, – сообщила я, вернувшись на кухню и выкладывая таблетки на стол. – Выбирай.

      Он уже не сидел, а стоял у окна спиной ко мне, и никак не отреагировал на мои слова. Я заварила чай, потому что точно знала, как плох пакетированный чай в лечебных целях. Достала чашку, ложку, подвинула сахарницу на середину стола.

      – Чай готов, – позвала я тихо.

      Он повернулся, и у меня в голове пронеслось слово «скорая». Его лицо было серым, с зеленоватым отливом, и глаза болезненно сосредоточены.

      Он снова сел, взял какую-то из таблеток и налил себе очень крепкий чай. Я стояла у плиты, не очень зная, куда себя деть. Полночь, февраль, Медведково, в моей кухне сидит практически незнакомый мне человек с жутким спазмом. Мама, что делать.

      После нескольких глотков чая Сандр прислонился к стене и закрыл глаза. Лицо постепенно утратило землистый оттенок, и лоб как будто слегка расслабился.

      – Лучше? –