Пурпурные реки. Жан-Кристоф Гранже

Подобрав тюбики, он пересек ангар и выдавил весь клей на пол рядом со скинами. Попутно он пинал их в икры, в спины и отшвыривал подальше брошенные ножи.

      – А теперь повернитесь и слушайте меня, парни! Сейчас вы сделаете легкую зарядку: будете отжиматься на руках – за мое драгоценное здоровье! И девки тоже. А ну, все живо, руки – в клей!

      Ладони скинов дружно зашлепали по «Диссопластину», который брызгал между пальцами. На третьем шлепке их руки намертво прикипели к битуму. Скины корчились на полу, выворачивая запястья, но встать никто не мог.

      Карим подошел к вожаку, сел рядом, скрестив ноги в позе «лотос», и глубоко вдохнул, чтобы успокоиться. Теперь его голос звучал почти нормально:

      – Где вы были вчера ночью?

      – Это… это не мы!

      Карим насторожился. Он усмирил скинов из чистой бравады и задал свой вопрос лишь для проформы, в полной уверенности, что они не имеют никакого отношения к осквернению могилы. И вот, нате-ка, оказывается, этот что-то знает. Араб нагнулся к парню.

      – Ты о чем?

      Бритый с трудом приподнялся на локте.

      – О кладбище… Это не мы.

      – Откуда же тебе известно?

      – Мы… мы там ошивались…

      У Карима мелькнула мысль: значит, Крозье раздобыл свидетеля. Наверно, кто-то еще утром сообщил ему, что скинов видели около кладбища. И комиссар послал его, Карима, к этим бандитам, не обмолвившись ни единым словом! Ладно, с ним он разберется позже.

      – Давай говори!

      – Ну… мы туда наладились…

      – В котором часу?

      – А хрен его знает… Часам к двум, что ли…

      – Зачем?

      – Да так… коней валить. Мы искали строительные бытовки… Хотели отмудохать черножопых…

      Карима передернуло.

      – Ну и?..

      – Ну, значит, топаем мимо кладбища… Глядим, а решетка-то открыта… И какие-то тени… выходят из склепа…

      – Сколько их было?

      – Вроде… вроде двое.

      – Описать сможешь?

      Парень хихикнул:

      – Ты что, трехнулся? Мы ж были бухие!

      Карим врезал ему по вывернутому уху. Скин подавил крик и только приглушенно зашипел от боли.

      – Итак, их приметы?

      – Да темно ж было, как у негра в жопе!

      Карим призадумался. Теперь он был абсолютно уверен, что в склепе орудовали спецы.

      – Ну а дальше?

      – А хрен его знает, что там было дальше. Мы сразу усекли, что надо делать ноги, а то навесят на нас и это дельце… из-за Карпантра.

      – Это все? Больше ничего не видели? Какие-нибудь мелочи?

      – Какие еще мелочи – посреди ночи! Все как вымерло…

      Кариму представилась глухая тишина кладбищенских аллей, единственный фонарь – робкое белое пятнышко в полумраке, приманивающее ночных бабочек. И банда бритоголовых наширявшихся ублюдков, горланящих нацистские марши. Он повторил:

      – И все-таки?

      – Ну… Чуть позже… мы вроде засекли тачку восточной марки, «Ладу» или типа того… Она шла со стороны кладбища. По Сто сорок третьему шоссе…

      – Цвет?

      – Бе… белый…

      – Особые