Деньги для Марии. Последний срок. Рассказы (сборник). Валентин Распутин

не так делаю, да?

      – Все так. Ты не беспокойся.

      – Если не так, ты скажи.

      – Обязательно скажу, я тебе всегда говорю.

      – Да, да.

      Кузьме и приятно слушать их разговор и как-то неловко, словно он невзначай стал свидетелем того, что говорится только между мужем и женой. Он закрывает глаза и притворяется спящим, но лежать так скоро становится невмоготу, хочется повернуться на бок и куда-нибудь смотреть. Кузьма, как мальчишка, ерзает, с силой сдавливает глаза. И вдруг он слышит, что дверь открывают. Но это еще не парень, это проводница.

      – Чай пить будете? – спрашивает она.

      – Сережа, чай, – говорит старуха.

      – Несите, несите. Чай— это хорошо.

      Кузьма сползает вниз.

      – Тоже стаканчик выпью, – говорит он.

      – Обязательно надо выпить, – отвечает старуха. – Я и то подумала, не разбудить ли вас.

      Пристроившись за маленьким столиком, они пьют чай, и старуха угощает Кузьму домашними печенюшками. У Кузьмы наверху в сумке есть яйца и сало, но он не решается достать их, все думает, что надо достать, и не может осмелиться. К чему им, поди, его сало? Они люди интеллигентные и говорят между собой так, будто только вчера сошлись и не успели еще друг на друга налюбоваться. А живут давно; старуха рассказывает Кузьме, что они едут к сыну в Ленинград, сын вообще-то каждое лето приезжал к ним сам, но нынче он был в заграничной командировке и не смог их навестить. Она расспрашивает Кузьму, и Кузьма отвечает, что он едет в гости к брату, с которым не виделся семь лет. Старик больше помалкивает, но слушает внимательно. Кузьме хорошо сидеть с ними, и он потом уже не стесняется их, особенно старуху, которая, оказывается, выросла тоже в деревне и деревенских уважает.

      Она говорит Кузьме, что все люди родом оттуда, из деревни, только одни раньше, другие позже, и одни это понимают, а другие нет. Кузьме это нравится, он поглядывает на старика, что скажет он, но старик молчит. И доброта человеческая, уважение к старшим и трудолюбие тоже родом из деревни, говорит старуха, но теперь уже сама смотрит на старика.

      – Правда, Сережа? – спрашивает она.

      – Возможно.

      И тут приходит парень, по песне они слышат его еще издали. Он закрывает за собой дверь и продолжает петь:

      Самое с бабами в мире

      Черное море мое,

      Черное море мое.

      – Эк красиво! Эк красиво! – укоризненно качает головой старуха. – И кто тебя таким песенкам учит?

      – А что – плохие песенки, что ли?

      – Да уж чего хорошего?

      – Да ну тебя, бабуся! Уж не знаешь, к чему прикопаться. Цензурные песенки, без мата. Хоть в концерте разучивай. – Парень присаживается рядом с Кузьмой и встряхивает, будто взбалтывает, голову. – Почти в норме, – радостно сообщает он. – Чуть-чуть осталось, это пройдет. Как ты это на меня, бабуся: голову, говоришь, свою замучил?

      – И правда. Пьешь и пьешь. И денег тебе не жалко.

      – Деньги – это ерунда, дело наживное.

      – Деньги тоже уважать надо. Они даром не достаются. Ты за них работаешь, силу свою отдаешь, здоровье.

      – Денег у меня много. Они меня,