Мнимая беспечность. Найо Марш

и еще обычная почта, – проворчала Флоренс. – Куда больше, чем обычно.

      – Правда?

      – Лежит на подносе в холле. Принести?

      – После ванной, дорогая, хорошо?

      Флоренс принялась открывать дверцы и ящики и выкладывать наряды, в которых должна была появиться сегодня ее хозяйка. Мисс Беллами, сидевшая на строгой диете, выпила чаю, съела тост и принялась вскрывать телеграммы, сопровождая каждую радостными восклицаниями.

      – Берти, дорогой! Какое милое, хоть и краткое послание! И еще, Флори, тут телеграмма от Бэнтинга, из Нью-Йорка. Благослови их Господь!

      – Мне говорили, будто шоу закрывают, – сказала Флоренс, – и я ничуть не удивлена. Грязное и скучное во всех отношениях. Тебе не к лицу в нем участвовать.

      – Ничего ты в этом не понимаешь, – рассеянно заметила мисс Беллами. И с удивлением уставилась на очередную телеграмму. – Нет, – сказала она. – Это не правда. Это не правда! Ты только послушай, дорогая моя Флори! – И с чудесными модуляциями своего красивого голоса мисс Беллами прочла вслух следующее: – «Она явилась на этот свет из чрева утренней росы и помогла постичь концепцию всей красоты рассвета».

      – Омерзительно, – пробормотала Флоренс.

      – А я нахожу, что очень трогательно. Но кто он такой, скажи на милость, этот Октавиус Брауни?

      – Понятия не имею, душа моя. – Флоренс помогла мисс Беллами переодеться в неглиже дизайна Берти Сарацина, затем пошла в ванную комнату. Мисс Беллами уселась перед зеркалом и принялась за предварительною работу над лицом.

      Тут раздался стук в дверь, отделявшую ее спальню от спальни мужа, и он вошел. Чарльзу Темплтону исполнилось шестьдесят, то был высокий светловолосый господин с солидным брюшком. На темно-красный халат свисал монокль, тщательно причесанные волосы изрядно поредели и стали тонкими и пушистыми, как у младенца. А красноватое лицо, обычно ассоциирующееся с сердечным заболеванием, было чисто выбрито. Он поцеловал жене руку, потом чмокнул в лоб и положил на столик маленький пакетик.

      – С днем рожденья, Мэри, дорогая, всех тебе благ, – сказал он. Двадцать лет назад, выходя за него замуж, она сказала, что он обаял ее своим красивым голосом. Голос до сих пор был хорош, только теперь мисс Беллами больше этого не замечала, что не мешало ей внимательно слушать, что слова мужа.

      Тем не менее ответила она на его поздравления весело и даже игриво, и выразила восхищением подарком – браслетом с бриллиантами и изумрудами. Даже для Чарльза то был слишком щедрый подарок, и на мгновенье мисс Беллами вдруг вспомнила, что и он, как старая нянечка и Флоренс, знает, сколько лет ей исполнилось. И подумала: может, он намеренно хотел подчеркнуть этим подарком круглую дату? Есть несколько цифр, которые одним своим видом – тяжеловесным и округлым – навевают тоску и напоминают о старости. К примеру, цифра пять. Но мисс Беллами тут же отогнала эти мысли и показала ему телеграмму.

      – Хотелось бы знать, как ты отнесешься к подобному поздравлению, – сказала она и отправилась в ванную, оставив дверь