Ольга, королева руссов. Борис Васильев

повелишь, я могу пройти Гремячим бродом.

      – Гремячим? – недоверчиво переспросил Игорь.

      – Вверху – каменная гряда, и шум воды заглушит переправу дружины в седлах. Если древляне не будут ждать меня на другом берегу, я выйду им за спину.

      – Гремячий, – повторил князь. – И древляне окажутся меж нашими мечами?

      – И они окажутся меж нашими…

      Из-за полога внутрь шатра скользнул молодой гридень. Не глянув на Свенельда, склонился к княжьему уху.

      – Привезли? – громко переспросил Игорь.

      В его голосе слышалось почти восторженное нетерпение. Гридень шепнул что-то еще, но князь перебил:

      – Ему дали отдохнуть? Подготовили?

      Гридень молча поклонился.

      – Тогда давай его сюда. Немедля!

      Гридень, пятясь, тут же покинул шатер. Игорь вскочил, прошелся, возбужденно потирая руки.

      – Византия прислала подарок. Они боятся меня. Боятся!..

      Полог откинули снаружи вышколенные Кисаном гридни, и в шатер, настороженно озираясь, вошел рослый, обнаженный по пояс парень. Могучий торс его блестел, натертый оливковым маслом. Он низко поклонился и, выпрямившись, замер, скрестив на груди перевитые мускулами руки.

      – Как твое имя, богатырь? – спросил Игорь.

      Богатырь лишь что-то беспомощно промычал.

      – Хорош! – сказал великий князь, любуясь живым подарком. – Ты согласен со мной, воевода? И – без языка, как я и требовал.

      – Хорош, – равнодушно отметил Свенельд. – Ромеи откупились от твоего набега, великий князь?

      – Месть! – Игорь потряс сжатым кулаком. – Я помню свой разгром даже тогда, когда сплю. Ступай, Свенельд, ступай. Мы потом поговорим о древлянах и… Как ты назвал брод?

      – Гремячий.

      – Да, да. Потом, потом. Тебя известят.

      Свенельд молча поклонился и вышел из шатра.

2

      – Всадники! Всадники!..

      Маленький служка в черных развевающихся одеждах торопливо бежал через двор, выпятив жалкий клок редкой беспомощной бороденки. И вмиг ожил тесный двор христианской общины, в которой и церкви-то не было, а вместо нее стояла в центре двора малая моленная изба с грубо вырубленным деревянным крестом над входом. Церкви не было, а страх был, потому что громили христиан в те времена часто и нещадно и всегда вдруг, внезапно, без угроз и каких-либо поводов, и не барыша ради – какой барыш с нищих да убогих? – а скорее ради упоения собственной безнаказанностью да озорством. И насмерть перепуганные нищие последователи Христовы всполошно заметались меж покосившихся древних изб. Заметались молча и обреченно…

      Но из моленного дома появился старый – борода белая – священник-грек. Высоко поднял наперсный крест.

      – Веруйте в час испытания!

      Беготня сразу же прекратилась. И все вдруг услышали частый перестук конских копыт.

      – Они – в белом, в белом с золотом, – задыхаясь, сказал служка. –