Прах Анджелы. Фрэнк Маккорт

сидим за столом с Фредди, едим пирог и запиваем молоком. Мистер Лейбовиц читает газету и слушает радио. Иногда он говорит что-то миссис Лейбовиц, но я совсем ничего не разберу – это не слова, а странные звуки какие-то. А вот Фредди их понимает. Мистер Лейбовиц снова издает странные звуки. Фредди вскакивает и относит ему кусок пирога. Миссис Лейбовиц улыбается Фредди и гладит его по голове, Фредди улыбается ей в ответ и тоже произносит странные звуки.

      – Ой, худышки какие, – снова качает головой миссис Лейбовиц, глядя на меня и на Мэйлахи.

      Она так часто ойкает, что Мэйлахи передразнивает ее и говорит «ой». Лейбовицы смеются, а мистер Лейбовиц наконец произносит что-то понятное:

      – Когда веселы ирландские ойчи[28].

      Миссис Лейбовиц аж трясется вся от смеха и даже за живот держится, а Мэйлахи повторяет «ой», раз всем от этого так весело. Я тоже говорю «ой», но никто не смеется, значит, это «ой» принадлежит Мэйлахи, так же как Кухулин – мне, ну и пусть Мэйлахи забирает себе свое «ой».

      – Миссис Лейбовиц, папа говорит, у Фредди есть любимая сказка.

      – Про Сам… Сам… ой, – говорит Мэйлахи.

      Все снова смеются, а я пытаюсь вспомнить, что там шло после «Сам».

      – Самсон, – произносит Фредди с набитым ртом.

      – Не разговаривай с набитым ротом, – говорит ему миссис Лейбовиц.

      Я смеюсь, потому что такая большая, а говорит «ротом», вместо «ртом». Мэйлахи смеется, потому что смеюсь я, а Лейбовицы с улыбкой переглядываются.

      – Не про Самсона, – говорит Фредди. – А про Давида и великана Голиафа. Давид убил его из пращи – бац, и камень ему в башку, так что мозгá на земле.

      – Не мозгá, а мозги, – поправляет его мистер Лейбовиц.

      – Да, папочка.

      Отец. Фредди зовет своего папу папочкой, а я своего – просто папа.

* * *

      Я просыпаюсь от маминого шепота.

      – Что с ребенком?

      Еще очень рано, в комнате темно, видно только, что папа стоит у окна с Маргарет на руках. Он качает ее и почему-то охает.

      – Она что… заболела? – шепчет мама.

      – Ох, что-то притихла совсем и холодненькая какая-то.

      Мама вскакивает с постели, забирает у него Маргарет.

      – Беги за врачом. Скорее, ради Бога.

      Папа натягивает штаны, заправляет в них рубашку и как есть – без пиджака, носков и ботинок – выскакивает на холод.

      Мы ждем в комнате, близнецы спят в изножье кровати, рядом со мной ворочается Мэйлахи.

      – Фрэнки, пить хочу.

      Мама сидит на своей постели с малышкой на руках и раскачивается из стороны в сторону.

      – Ох, Маргарет, Маргарет, милая моя крошечка. Ну, открой же красивые голубые глазки, дитятко мое ненаглядное.

      Я наливаю в кружку воды себе и Мэйлахи.

      – Воды, значит, себе и братцу? – охает мама. – Воды, да? А сестричке ничего. Бедняжке сестричке. Рта у нее, что ли, нет, по-вашему? Она воды не хочет? Пьете себе, как ни в чем не бывало. И близнецы знай себе спят, а сестренка лежит тут у меня больная. Вся больная. Да Боже ж ты мой!

      Мама какая-то не такая

28

«Когда ирландские глаза улыбаются» – популярная песня, созданная в 1912 году американским композитором Эрнестом Боллом на слова Джорджа Граффа-младшего и Чонси Олкотта.