Заговор профессоров. От Ленина до Брежнева. Эдуард Макаревич

другой с Путиловского заводов, известная деятельница кадетской партии, генерал из царских, но теперь служивший новой власти, и двое полковников. На последних ложилась организация офицерских отрядов – ударной силы восстания.

      Но осуществить задуманное не получилось. Связников, посланных с сообщением в штаб генерала Юденича, заметили и арестовали на окраине Петрограда. После этого петроградская ВЧК добралась и до самой организации. На допросе Штейнингер заявил: «Национальный центр ставил себе следующие задачи: фактическое свержение власти большевиков и признание неизбежности личной диктатуры в переходный период во всероссийском масштабе с последующим созывом Учредительного собрания. Личную диктатуру признаем в духе Колчака. Экономическая платформа – восстановление частной собственности с уничтожением помещичьего землевладения за выкуп».

      Именно на таких формулировках настаивала профессорская группа питерского отделения «Национального центра». Профессора и написали эту политическую декларацию, особо не переживая, как ее воспримут военные, штаб Юденича, его советники из союзнических миссий, сидящие в эстонском Ревеле.

      При штабе Юденича уже было «политическое совещание», которое тоже ваяло программу политического переустройства России и где громче всех шумел профессор Кузьмин-Каратаев. Все его монологи заканчивались одним: «Вешать и расстреливать!»

      – Оно-то так, конечно, когда войска войдут в Петроград, но не по-профессорски как-то, – говорил Юденич. – Хорошо кричать под защитой моих штыков. А вот эти, что сейчас сидят в Петрограде, действительно дельную политику предлагают. Может действительно, господа, профессорский ум в подполье работает лучше?

      Профессор Завадский – ведущее перо в написании декларации. Хотя и не гуманитарий, и не юрист. Он был путейский профессор. И сочиняя политическую декларацию, где ведущий пункт – свержение власти большевиков, он одновременно по заданию большевиков разрабатывал проект строительства железной дороги к северо-западу от Петрограда.

      Но творческое вдохновение в созидании проекта новой дороги так и не смогло перебороть злость оттого, что отобрали автомобиль, приобретенный на заработанное, что неизвестна судьба капитала в Русско-Азиатском банке, что превратились в пустые бумажки акции промышленных компаний, в которые вкладывался не один год, что теперь он не пайщик прибыльных предприятий. Да и где они теперь, эти прибыльные предприятия? Революция отняла все, квартира, правда, пока осталась за ним. Надолго ли? И вообще, рухнула та жизнь, где он был величиной, и не только на кафедре, в аудитории, в инженерных бюро, но и в питерском свете, который предполагал связи в деловых и чиновничьих кругах, регулярные встречи и застолья с нужными людьми, выходы в театр, посещение скачек, ужины в «Аквариуме» и обеды у Кюба.

      Счет к советской власти рос. И этим счетом становилась и декларация политического переустройства, черновой вариант