Жизнь и смерть в ее руках. Лариса Соболева

подчеркнул слово жестом Князев. – Найди хоть одну зацепку, которая поможет компании подавиться заводом.

      – Искал! – огрызнулся Клим. – Я говорил: не надо дразнить гусей. Ты никогда не считался с нашими бонзами, а надо было им хоть изредка пятки лизать.

      – Лизунов у них достаточно, – выпив, усмехнулся Князев.

      – Ну и получай по башке. Кто такая Малика? – без перехода спросил Клим.

      – Я разве не говорил? – Князев часто удивлялся, не поднимая брови, а хмуря их, нахмурился он и сейчас.

      – А Галка?

      – Галке отставка.

      – Паша, я тебя не узнаю. Ты представляешь, что начнется? Вот такие заголовки появятся в газетах, – разведя руки в стороны, показал Клим. – «Гарем Князева»! «Завод на бабу променял»! И распишут, в каких позах ты занимаешься сексом в то время, когда должен заниматься судами. Тебе скандала только не хватает! Что, бес в ребро ударил? Вроде рано.

      – Я не имею права любить?

      – Кого любить? – повысил голос Клим, да и как не повысить? – Ты ее знаешь двое суток, а уже настолько доверяешь, что велел Ляпе перечислить на счет Малики крупную сумму. А если она сбежит с твоими деньгами?

      – Не сбежит. В моих счетах копаются бумажные крысы, зачем же я буду кидать им лишний повод задавать мне лишние вопросы? Хватит о Малике.

      – Ты… – скрипнул зубами Клим. – Прости, но ты за эту неделю заболел идиотизмом. Тебе нужен психиатр. Причем срочно.

      Тем временем Маля с кислой миной переступала с ноги на ногу, танцуя с Ляпуновым. Его взгляд приковался к груди Малики, а ладони ползли по ее спине ниже, ниже, ниже… достигли ягодиц и задержались. Она остановилась и тягуче, будто сонная, сказала:

      – Эчке[4], убери руки с моей задницы.

      Он сдвинул их вверх по спине Малики и чуть прижал ее к себе, издав звук, похожий на стон. Тогда она одним движением отбила его руки в стороны:

      – Не надо меня щупать, обжимать тоже не надо.

      – А вы знаете, кто я? – полушутливо-полунадменно сказал он.

      – Да хоть президент, мне начхать. А ты знаешь, кто я? То-то.

      Она вернулась за столик, пришел и Ляпунов, выпив рюмку, попрощался. Вскоре засобирались и Князев с Маликой.

      – Что Галке сказать? – опустив нос, спросил Клим. – Она просила меня поговорить с тобой…

      – Развод! – прорычал, как цепной пес, Князев, вставая.

      – Паша, подумай, – робко начал уговаривать его Клим. – У вас семья, дочь, мало ли что происходит…

      – Других разговоров не будет, – отбрил Князев, обнял Малику за талию и увлек ее к выходу. – Иди быстрее.

      – Ты ходил когда-нибудь спеленатый? – бухтела она по дороге. – Слушай, а ты не продешевил? Ста сорока тысяч рублей не хватит, где мы еще возьмем?

      – Хватит, – поддерживая Малику, спускавшуюся по ступенькам, заверил он. – Речь шла не о рублях.

      – Сто сорок тысяч зеленых?! – приостановилась она, ужаснувшись.

      – К тому же я наварил, – потянув ее за руку, ухмыльнулся Князев. – Купил-то тачку за сто двадцать. И давно собирался

4

Козел (узбек.).