Глаза цвета Порт-Филлип. Наталия Владимировна Шпак

Все больше казалось, что вне стен борделя мне уже никогда не быть. И сколько вообще осталось жить? Все явно зависело не от меня.

      Я подошла к нужному кабинету, где уже собралась толпа девушек, и прошла без очереди. Некоторые ожидающие особи с особым интересом принялись меня рассматривать. Их плохо скрываемые улыбки очень раздражали. Хотелось залезть в их головы и узнать-таки – что именно доставляет им такое удовольствие, глядя на изнасилованную, и едва не умершую девушку. А то, что со мной случилось – знали все.

      Как же я ненавижу это место.

      А вот в кабинете гинеколога ко мне отнеслись с пониманием. Господи, это так отвратительно! Я чувствовала себя каким-то инвалидом, которого все жалеют. По правде, мерзкое ощущение.

      Меня поприветствовала женщина средних лет, которая, судя, по всему, была одной из троих в этой клинике врачей-гинекологов. До этого ее я видела всего несколько раз. Затем она жестом пригласила меня на гинекологическое кресло. Боль возросла в разы. Я пыталась терпеть, но это было невозможно. Это длилось около минуты, хотя мне казалось, что прошел час. Врач снял перчатки и начал что-то заполнять на листике бумаги. Ее настроение заметно испортилось.

      – Вы можете вставать, – произнесла холодным тоном она. – Сейчас подниметесь на второй этаж, найдете 211 кабинет. Там Вам сделают УЗД.

      – Это обязательно? – недовольно спросила я, так как была уверена, – мой осмотр закончен.

      – В Вашем случае обязательно! Потом зайдешь с карточкой к Борису Михайловичу! – раздраженно выпалила та. Не понятно, что ее так расстроило. Неужели все настолько плохо?! Я и раньше понимала, что для этих людей являюсь тяжелой обузой. Вот уже три недели. Но и отпустить меня на свободу никто не соглашался.

      Покорно взяв медицинскую карточку, которую завели, как только «поступила» сюда, я направилась на второй этаж. В сторону очереди приняла решение не смотреть.

      Я постучала, а затем вошла. В кабинете царил полумрак, шторы плотным слоем защищали помещение от дневного света. За столом заполнял какие-то бумаги мужчина сорока лет в белом халате и очках. По-моему, его я тоже ранее видела в этом здании.

      Он поздоровался и отправил меня за маленькую ширму раздеться до пояса. Я послушалась. Врач (или кем он там был) с серьезным видом начал всматриваться в монитор. Мне стало жаль, что экран расположен вне зоны моей видимости. В это время на лице мужчины зависла гримаса сомнения. Он – то поправлял очки, хотя, мне казалось, в этом не было необходимости, то нажимал какие-то кнопки и смотрел на мой живот.

      Наконец он заговорил.

      – Это ж Вы Родионова? – с довольно странной интонацией прозвучал вопрос.

      – Ну да.. я же Вам дала свою карточку, – мужчина будто не слышал.

      – Вы лежите у нас на стационаре и недавно пережили операцию?

      Я молча кивнула.

      – Это плохо, – констатировал тот.

      – Да, хорошего здесь действительно мало, – подумала