Хождение в пятую власть. Анатолий Агарков

Семисынов.

      Александр Геннадьевич никак не мог поверить, что в редакции найдутся люди, способные нахально оспаривать его единоначалие. Это было так неожиданно, как если бы бухгалтер вдруг начал выдавать журналистам конфетные фантики вместо зарплаты.

      И еще он думал – я обязательно буду сильным редактором! пусть не думают, что я слабак! я им всем покажу! я сотру с их лиц улыбки! а кое-кого просто выгоню!

      Вечерний воздух никогда не пах так сладко. Я блаженствовал, покуривая, в старом кресле в отчем саду. Мне некуда было торопиться, и я любовался игрой красок на облаках в лучах заходящего солнца, прокручивая в голове события уходящего дня, слившиеся в одно счастливое мгновение….

      Идя по коридору дачи увельских лесников, увидел открытую дверь в пустую комнату, по-видимому, служившую Красным Уголком, и не мог удержаться, чтобы не зайти туда на минутку. В центре стояли в ряды сколоченные деревянные кресла. Перед ними длинный стол. Красная скатерть на нем говорила сама за себя. На стенах плакаты, как гравюры душевной инквизиции.

      Вроде обычная комната – даже некрасивая, но здесь проводятся политзанятия. Эта и подобные ей помещения символизируют разницу между развитым социализмом и насквозь прогнившим капитализмом. Здесь люди постигают культуру бесклассового общества и читают политинформации. Если когда-нибудь наш народ будет лишен права знать правду о том, что творится в мире, Советский Союз прекратит свое существование, как государство.

      Как журналист, сам был частью этой системы и испытывал переполнявшее чувство гордости – готов отдать все силы на воспитание нового человека счастливого будущего!

      Долго стоял впечатленный в мастерской человеческих душ, а потом вдруг услышал разговор за тонкой дверью в смежную комнату, задрапированной картой мира.

      – Тебе нужен такой враг, как я, Федор Николаевич, а? – голос Семисынова был угрожающим.

      – Кажется, я не совсем понимаю, о чем вы….

      – Крестись, когда кажется, – в голосе нового шефа звучала холодная ирония.

      Внезапно за спиной раздались чьи-то шаги, и я вздрогнул, рискуя попасть в неловкую ситуацию подслушивающего. А мысль о том, что я нервничаю, заставила нервничать еще больше.

      Редакционный водитель Виктор Иванович вдруг вырос и застыл на пороге Красного Уголка, глядя на меня. А я сделал вид, что увлекся поиском острова сокровищ на карте мира.

      Теперь можно только гадать, что он подумает обо мне.

      Водила ушел, ничего не сказав, а я пропустил часть разговора – Александр Геннадьевич уже заканчивал свой, судя по всему, продолжительный монолог:

      – …не имеет значения, как ты играешь, важно лишь то, что ты победил.

      – Но это не совсем порядочно, – запротестовал Федор.

      – Даже совсем непорядочно! – оборвал его Семисынов. – Когда я приду в редакцию окончательно, мы снова поговорим. Надеюсь, к тому времени ты все обдумаешь и, наконец, решишь, на чьей будешь стороне. Только