Мне должно это нравиться. Анна Инк

надо мной. Как сквозь шлем голос:

      – Однажды я так уже делал, – его рука шарит по моему животу. Пальцы проскальзывают под резинку трусиков. – Познакомил одну девку с миром запретного наслаждения, – приторным голосом, и довольный стон, когда нащупывает клитор. Надавливает другой рукой на шею. – Я душил её и ласкал одновременно. И когда она начала терять сознание, я вошёл в неё, и она окатила простыни от струйного оргазма. Ты хочешь так?

      Он переворачивается на спину, утаскивая меня за собой. Я вижу небо. Не его лицо в чёрной маске. Спасибо. Последним увидеть небо.

      Прозрачный полиэтилен бьёт меня по губам. А когда я выдыхаю – исчезает ненадолго. И снова бьёт. Эти шлепки по губам я запомню навсегда. В них нет боли. Но они приводят в животный ужас. И этот шорох. Такой противный звук. Как стрекочущие насекомые в высокой траве – а тебе в неё падать.

      Своим животом упирается в мою поясницу. Моё тело поднимается и опускается, вторя его дыханию. Одна его рука ластится к моему телу. А другая уничтожает мою жизнь. Накатывает паника. Я что, сейчас умру? Сейчас?!

      Нет! Нет! Нет!

      Виски сводит от асфиксии. Сосуды каменеют, или набухают, или рвутся. Внизу живота колет. Я больше не могу выдохнуть. Только протяжный, бесконечный вдох, который травит меня углекислым газом. Ноги трясёт, бьёт об бетон, выпрямляет. Немеют кончики пальцев на руках. А потом немота расползается дальше, к плечам, к сердцу.

      Я не хочу! Не хочу!

      Что-то изменяется.

      Исчезает давление. Отступает паралич. Я лежу на животе. Жадно хватаю воздух, который сочится сквозь распахнутые края пакета. Прозрачный полиэтилен лезет к глотке. Ему навстречу рык из грудной клетки. Горло сводит от судороги. Как будто хочу сказать, но заикаюсь. Подавить тошноту. Дышать. Язык беспомощно мечется во рту, пытаясь вытолкнуть пакет. Руки дёргаются. Хотят помочь. Развяжи меня!

      Он срывает пакет. Воздух.

      Подхватывает меня и ведёт по крыше. Или несёт. В темноте лестница. Ступени бесчисленные. Я не попадаю по ним. Тело на весу. Давление на животе. Он обхватил меня одной рукой.

      Я начинаю брыкаться. Кричу. Лицо липкое и мокрое. Щёки зудят. Глаза щиплет. Слёзы застилают их. Он чуть не убил меня. За что? За что это мне?

      Щелчок. Я на полу.

      Меня трясёт. Волосы свалились на лицо, лезут в распахнутый рот. Повсюду вой. Мой.

      – Успокой её, – говорит он.

      Меня так бьёт дрожью, что наручники звенят за спиной. Быстрым ритмом. Дзыньк. Дзыньк. Дзыньк. Дзыньк. Как тикающая бомба их лязг.

      Руки на моём плече. Я вздрагиваю и замираю. Они другие. Нежные. Едва ощутимые, как у маленькой девочки.

      – Как тебя зовут? – её голос у моего лица. Она распутывает мои волосы осторожно, отодвигает их.

      Я уставилась на девушку. Она сидит передо мной на коленях. Одетая. Совсем не испуганная. Улыбается как добрая медсестра. С заботой гладит моё плечо.

      – Тише. Я Маша. Постарайся дышать глубоко и ровно.

      Мы были в парке. Больше всего