Моялера. Ксения Сальникова

тебе не Граф! – закричала ведьма. – Я тебя уговаривать не буду! Никаких заклинаний влюбленности и прочей белиберды!

      И снова подушка пронеслась рядом с моей головой.

      – Я тебе такие аргументы сейчас приведу, что жопа еще неделю будет гореть красным, как огненное сердце Данко. Слыхала про такого? – и подушка снова полетела в меня и на этот раз пришлась ровнехонько по спине, довольно болезненно, кстати. Я взвизгнула и побежала по коридору в кухню.

      – Я чуть шею не сломала, пока добиралась до тебя, а ты мне рассказываешь, что…

      В этот момент я забежала на кухню и заперла за собой дверь, из-за которой послышалась очередная порция нецензурщины. Я щелкнула замком и прислонилась спиной к двери, за которой Ирма поносила меня, на чем стоял свет.

      – Развесила нюни, смотреть противно! Сидит она тут, понимаешь ли, сопли на кулак мотает да радуется! Самая несчастная, что ли? А ну выходи, я тебе покажу истинное несчастье! Сразу поймешь разницу!

      Я судорожно металась взглядом по кухне в поисках чего-то, что обычно спасает от разъяренных ведьм, но ни святой воды, ни мела, чтобы очертить круг вокруг себя, здесь не было, а потому приходилась уповать на дипломатический подход.

      – Ирма, ты не имеешь права бить безоружных!

      – Право? Выходи, трусливая курица, я тебе покажу все мои права.

      – Ирма мы так ни к чему не придем!

      – Еще как придем, только дай отдышаться.

      Тут я услышала за дверью тихий стон и тяжелое дыхание. Я услышала, как моя ведьма сползла по стене и плюхнулась на пол. Ирме стало плохо. Очевидно, межпространственные путешествия давались легко далеко не всем, и сердце моей Ирмы не выдержало нагрузки. Я открыла дверь и вылетела в коридор. Ирма сидела на полу и тяжело дышала. Я подбежала к ней и упала на колени рядом.

      – Попалась! – победно выпалила она, когда ее рука намертво вцепилась в мою. Лицо ее снова стало живым и бодрым. – Все, мой зайчик, допрыгалась.

      Я возмущенно крикнула:

      – Это нечестно! Ирма, у тебя совести нет совсем.

      – Честно, говоришь? Ну, так я расскажу тебе, что такое «честно» в твоем понимании, – она закряхтела и поднялась на ноги. – Честно – это когда у людей хватает совести попрощаться, прежде чем уйти. Честно – помогать людям, которые просят, если тебе есть чем помочь. Честно, моя хорошая, – не гонять взрослую женщину между мирами только для того, чтобы потешить собственное самолюбие.

      – Да не тешу я ничего!

      – Ну, раз так, тогда в путь, родная. Я уже что-то проголодалась.

      – Ирма, я…

      – Бегом!

      Я заткнулась, потому как ну совершенно бессмысленно преграждать путь ледоходу, идущему на полном ходу. Я замолчала и обреченно кивнула:

      – Что делать – то нужно?

      – Я возьму тебя за руку и произнесу заклинание, а ты должна подумать о том месте, куда мы собираемся.

      – И все?

      – И все… – пробурчала она. – Все, да не все! Тут еще приземлиться нужно правильно. Попасть надо так, чтобы не оказаться в навозе по самое филе. У Графа это получается очень ловко,