Надвигается беда. Рэй Брэдбери

глотнув, промолвил Вилли.

      Перед его глазами в глубине лабиринта проплыли мили отражений, а дна не было видно. Мальчику показалось, что там затаилась Зима и ждет, чтобы превратить в лед одним убийственным взглядом.

      – Мисс Фолей, – с трудом выговорил он, с удивлением вслушиваясь в звуки собственного голоса, – мисс Фолей, не ходите туда.

      – Но почему?

      Джим удивленно воззрился на друга.

      – Да, Вилли, почему бы и не сходить туда?

      – Там люди пропадают, – смущенно вымолвил Вилли.

      – Ха! Тем более. А вдруг Роберт там заблудился? Этак он не выберется, пока я его за ухо не вытащу!

      Мисс Фолей была настроена по-боевому.

      – Никто не знает, что там внутри плавает, – с трудом выговорил Вилли, не в силах отвести глаз от тысяч миль сверкающего стекла.

      – Плавает! – рассмеялась мисс Фолей. – А ты фантазер, Вилли! Ну да я-то старая рыбка, так что…

      – Мисс Фолей!

      Но она уже отошла от них, помахав на прощанье, на секунду помедлила перед входом, шагнула и исчезла в зеркальном океане. Некоторое время ребята еще видели, как ее отражение погружается все глубже и наконец окончательно растворяется среди мерцающего серебра.

      Джим вцепился в плечо Вилли.

      – Что это значит, Вилли?

      – Черт побери, Джим! Да зеркала эти! Не нравятся они мне. Посмотри, они здесь единственные такие же, как ночью.

      – Ну, приятель, ты просто перегрелся на солнце! – фыркнул Джим. – Это же лабиринт…

      Он вдруг умолк. От зеркальных стен потянуло ледяным сквозняком.

      – Джим, ты что-то начал говорить про лабиринт…

      Но Джим молчал. Только спустя минуту он хлопнул себя ладонью по шее.

      – Точно!

      – Да что с тобой, Джим? О чем ты?

      – Волосы! – выкрикнул Джим. – Я же везде про это читал. Во всех страшных историях они всегда дыбом встают. Вот как сейчас у меня.

      – Черт возьми, Джим! И у меня тоже.

      Так они и стояли, переглядываясь, чувствуя восхитительные мурашки, а волосы у каждого и правда стояли дыбом.

      В Зеркальном лабиринте беспомощно тыкался силуэт мисс Фолей – два силуэта, четыре, нет, целая дюжина. Они не знали, которая из них настоящая, и помахали всем сразу. Но вот странность: ни одна мисс Фолей не заметила их и не помахала в ответ. Она брела там, в лабиринте, словно слепая, скользя ногтями по холодному стеклу.

      – Мисс Фолей!

      Нет, она не слышит. Глаза побелели, как у статуи. Она что-то говорила, там, в зеркалах, во всяком случае, губы ее шевелились. Она бормотала, причитала, вскрикивала, нет, кричала. Она билась головой о стекло, колотилась в него локтями, словно ошалевший мотылек о лампу, она воздевала руки. «О Господи! Помоги! – плакала она. – Помоги, о Господи!»

      Джим и Вилли бросились вперед и замерли – из глубины зеркал выплыли их бледные лица с широко раскрытыми глазами.

      – Мисс Фолей, вот сюда!

      Джим протянул руку ко входу и наткнулся на холодное стекло.

      – Сюда! – крикнул