Старчество в годы гонений. Преподобномученик Игнатий (Лебедев) и его духовная семья. монахиня Игнатия (Пузик)

искусства, чтобы довести душу до сознания своих неправд, тем более что часто враг подходил незаметно, одевался в личину благоговейного внешнего поведения и даже находил себе вход в число самых близких духовных детей. А батюшка, любя эти души, воззванные им к жизни о Господе, переживал их скорби глубже и сильнее, чем свои собственные; искушения же эти бывали длительными, медленно поддававшимися даже искусному лечению, часто сопротивляющимися его попечительной любви.

      Летом 1929 года храм во имя Боголюбивой иконы Божией Матери был закрыт, и после пятилетнего в нем пребывания петровское братство нашло себе приют неподалеку, под покровом всегдашнего зосимовского покровителя – преподобного Сергия Радонежского в храме его имени, что на Большой Дмитровке.

      2. Владимирский придел храма преподобного Сергия

      …Сердце наше распространися. Не тесно вмещаетеся в нас…

      …О Христе бо Иисусе благовествованием аз вы родих…

2 Кор 6:11–12; 1 Кор 4:15

      Казалось бы, будет искусственным разделять деятельность отца нашего, начавшуюся в стенах Петровского монастыря, от того, что было им сделано в храме преподобного Сергия. Однако переход в этот храм действительно явился как бы рубежом и в старческом делании батюшки, и в состоянии его здоровья, и в некоторых событиях его личной духовной жизни. Да даже и со внешней стороны переход в храм преподобного Сергия явился для батюшки и его духовных занятий несомненно новым периодом. Владыка благословил батюшке маленький Владимирский придельчик, узким коридорчиком соединяющийся с храмом. По преданию, эта маленькая «кувуклия» была заложена руками самого преподобного Сергия. Двумя дверями придельчик отделялся и от коридора, ведущего в храм. Таким образом, при исповедании народа батюшка был почти полностью изолирован от основного храма. Уединенное положение придела лишало батюшку возможности слышать богослужение, но он принес и эту жертву и на многие часы затворялся в своем «храмике» в честь Владимирской иконы Божией Матери, зимой всегда сыром и холодном. Только на полиелей, бывало, выйдет многострадальный отец, а народ уж ждет не дождется, чтобы он скорее вернулся назад, к своему креслицу. Мы не ошиблись, если бы сказали, что этот «Владимирский» период старческих трудов батюшки был самым пышным расцветом его деятельности, самым полноводным периодом, славным своим беззаветным служением человеку.

      С одной стороны, все увеличивающийся и увеличивающийся круг духовных детей батюшки, разраставшийся до беспредельности, с другой стороны – все слабеющие и слабеющие силы его, все более тяжелеющие конечности, согбенность всего тела, тяжелое страдание всего организма. И все же – сердце его распространялось; казалось, если бы мог, он вместил бы весь мир и не изнемогал, изнемогая…

      Придел во имя Владимирской Божией Матери имел маленький алтарь, отделенный от средней части деревянным иконостасом с одним рядом местных икон Спасителя и Божией Матери. Солея и амвон