17 левых сапог. Вацлав Вацлавович Михальский

белым вафельным полотенцем, заметил профессор то, чего нельзя было не заметить и что замечали все, кто заглядывал к Адаму. По всему было видно, что профессор проснулся в отличном расположении духа, настолько отличном, что ему хотелось сделать или сказать Адаму что-нибудь приятное. – Я в свое время служил на Балтике. Ну и школил нас боцман! – радостно продолжал профессор. – Всех перезабыл, а его как живого вижу. Украинец, фамилия у него было Горобец, а сам верзила пудов на шесть, не меньше. Ну и давал нам этот Горобец прикурить! Чистоту обожал… Ты бы ему, этому Горобцу, по вкусу пришелся.

      – На флоте это так, – сказал Адам опять только для того, чтобы сказать что-нибудь. Все его мысли были заняты лишь одним: «Тетрадь. Сейчас спросит про тетрадь!»

      Но профессор о тетради так и не спросил. Лиза не напомнила ему о ней. Она думала, что, проснувшись, он не сможет не увидеть тетрадь: на табурете, рядом с кроватью, она даже его часы положила нарочно на тетрадь.

      Профессор взял с табуретки свои золотые кировские часы, завел их, прежде чем надеть на руку.

      – Ну, перекусить дашь? – спросил он тоном приказа. – Давай что-нибудь на зубок – и побегу. Работы у меня пропасть. Сейчас шесть. Часов до девяти потружусь, пока тихо. Хорошо, что я у тебя заночевал – двадцать минут чистой экономии. А то я пока сюда из дому приду, двадцать минут пропало. Прогулка, правда, – полезное дело. Но в моем возрасте надо дорожить каждой минутой.

      Адам молча достал хлеб, обернутый в чистую наволочку, чтобы не черствел, помидоры, огурцы, пирог, что принесла Маруся, и кусок сала. Вынул из шкафчика початую четвертинку водки и две стопки.

      – Ну, ты как на меланьину свадьбу! – усмехнулся профессор, дружески обнимая Адама за плечи. – Это мне на пятидневку: я с утра мало ем. Ладно, время не ждет.

      Профессор первым сел за стол.

      – Не прихоти ради – здоровья для! – бодро сказал он тост.

      Выпили. Николай Артемович ел с аппетитом юноши. Адам положил в рот лишь ломтик сала. «Как же с тетрадью? Сейчас он о ней спросит, сейчас…» Но профессор, наверное, оттого что ему было все-таки неловко, что он спал у Адама с женщиной, расфилософствовался.

      Адам молчал.

      – Да ты уже спишь! – взглянув на него, сказал профессор. – Спасибо за завтрак! Побегу.

      Он быстро поднялся. Вымыл у умывальника руки, тщательно и энергично вытер их и так же энергично вышел из сторожки.

      – А он чего тут делал? – Едва вышел профессор, юркнул в дверь Митька.

      – Ничего, так, – смутился Адам. – Отдыхал после операции.

      – А-а! – протянул Митька уважительно.

      – Садись за стол.

      – А я непьющий! – стрельнув лукавыми серыми глазами, прищурился Митька Кролик.

      – Что ты говоришь! – в тон ему ответил Адам, спрятав бутылку в шкафчик. – Садись, на помидоры и сало нажимай!

      Митька вытер руки о штаны и сел за стол.

      – Руки от штанов не чище! Вон умывальник!

      – Да я так, – недовольно буркнул Митька.

      – Так не выйдет. Иди вымой. И лицо вымой