В гранитных ладонях. Анна Смерчек

правую руку невидимую за высокими экскурсионными автобусами и деревьями сквера Неву и отвергнутого им Петра.

      Они обогнули собор. Здесь не было ни касс, ни входа в музей, ни выхода из него, так что тут массивные ступени не омывало волнами накатывающих экскурсий, и фасад можно было увидеть таким, каким его задумал архитектор.

      Это место хорошо подходило для рассказа о том, как огромное здание маскировали от бомбежек во время войны. В таких муках, ценой стольких трудов и стольких жизней рожденный, роскошно украшенный великан оказался перед лицом опасности не просто беззащитен и беспомощен, но и опасен. Его огромная шапка – золотой купол – мог послужить для противника отличной мишенью и точкой отсчета для вычисления других целей в осажденном городе. Именно здесь, с западной стороны на монолитных гранитных колоннах всё ещё были видны глубокие раны–сколы, оставленные бомбежками. Проговаривая заученный текст об осаде городе, Ася смотрела на бесстрастный профиль профессора и думала, что, может быть, тогда здесь, всего в нескольких километрах от города, воевал его отец или дед. Господин Клуге внимательно выслушал, покивал.

      Ася вздохнула и, немного поколебавшись, вернулась в девятнадцатый век и рассказала всё-таки о скульптурах там, высоко наверху.

      – Рельефы, украшающие портик здесь тоже отличаются от тех, что мы видели на других фасадах. Некоторые из этих фигур наделены чертами современников скульптора: это люди, которые были связаны со строительством собора, например, президент Академии Художеств, Оленин, или граф Волконский, председатель комиссии по строительству.

      Она взглянула на профессора, улыбнулась и добавила:

      – Сидящая фигура слева – это архитектор здания. Огюст Монферран.

      – Фигура архитектора? Которая? – оживился герр Клуге.

      – Слева. Он в античной тоге, полуобнажен. А в руках держит макет собора, – пояснила Ася и невольно подняла глаза к портику.

      Фигуры четко вырисовывались на фоне голубого неба. Но слева будто пробегала какая-то рябь, казалось, одна из фигур отбрасывает тень, ослушавшуюся всех законов физики и оптики. Тень жила собственной жизнью, перемещаясь вдоль портика, величественно жестикулируя. Ася с привычным легким беспокойством узнала его. Из всех призраков, которых она встречала в городе, этот был из тех немногих, чьё имя и чью судьбу она знала. Почти каждый раз она видела его возле собора. Огюст Монферран – человек, когда-то покинувший утонченный Париж ради службы при дворе русского императора, положивший всю свою жизнь на строительство храма, воспевающего чужую веру и величие чужой державы, так и не удостоенный права быть похороненным в этой земле.

      Глава 2

      Видеть то, чего не видят другие – это было привычное Асино состояние. Например, она всегда, сколько себя помнила, видела домовых – и у себя дома, и в гостях. Домовой, который обитал в Асиной квартире, был высокий для своего племени, больше полуметра, угловатый