Тиберий Гракх. Александр Немировский

что это? По знаку Антигена внесли хозяйское кресло. Сириец расположился в нем с той величественностью, которая подобает, по меньшей мере, царю. Вот он устремил свой взгляд на одного из гостей. Тот сначала заерзал, а потом замер, как бы окаменел, словно при виде Горгоны Медузы. Евн сделал какое-то движение рукой: гость вскочил и, взяв со стола яблоко, почтительно протянул фокуснику. Небрежно поблагодарив, Евн обратил свой пронизывающий взгляд на другого гостя. Тот так же молча поднес Евну фиал.

      В триклинии стало необыкновенно тихо. Прислуживающие гостям рабы замерли в ужасе: Евн обращался с господами, как со своими слугами.

      А между тем представление продолжалось. Встав с кресла, Евн подошел к Мегаллиде. От его взгляда супруга Дамофила задрожала. Руки ее опустились, потом быстро поднялись. Мегаллида стала сбрасывать с себя парик и одну одежду за другой.

      – О боги! – вырвалось у кого-то из гостей.

      Провожаемая взглядом Евна, Мегаллида побрела к поставленной у кресла скамейке и легла на нее.

      Евн низко поклонился гостям и покинул триклиний.

      И сразу гости опомнились. Мегаллида бросилась к своей одежде. Красный как рак Дамофил, обратившись к Антигену, вопил: «Ты опозорил мою жену! Немедленно выдай мне этого раба, или я подам на тебя в суд!»

      Антиген мычал что-то невразумительное. Он был потрясен не меньше других. Ведь представление репетировалось несколько раз. Началось, как надо. А потом негодяй разошелся и стал вытворять неизвестно что.

      Ревизия всадников

      В самом начале нового, шестьсот одиннадцатого года от основания Рима Публий Корнелий Сципион Африканский и Луций Муммий Ахейский вступили в должность цензоров.

      В своей речи, предшествовавшей вступлению в должность, Сципион допустил странное выражение. Он поклялся сообразовываться с интересами республики независимо от того, дал ли ему народ коллегу или нет. Получалось, что Сципион обещал вести себя так, словно он был единоличным магистратом. И, естественно, это вызывало тревогу среди многочисленных прожигателей жизни. По Риму поползли слухи, что Сципион отыскал где-то тогу старинного покроя, которую носил Катон, и напялил ее на себя.

* * *

      Полибий проснулся, но еще лежал в постели, когда в кубикул вбежал Сципион в полном одеянии магистрата.

      – Куда ты в такую рань? – удивился Полибий.

      – До вечера! – махнул рукой Публий. – Иду исполнять обязанности гиппарха!

      – Проводить ревизию всадников? – догадался Полибий. – Да поможет тебе Марс!

      Ко времени прибытия цензоров на Марсово поле всадники со своими конями уже выстроились в одну линию.

      Помахивали головами и ржали кони. Солнечные зайчики блестели на шлемах и металлических частях сбруи.

      Сципион, не обращая внимания на коллегу, начал обход. Муммий следовал за ним по пятам.

      Сципион не заглядывал в зубы и не ощупывал холки животных. Он ревизовал не коней и не конюхов, которым было поручено за ними ухаживать,