Безумство. Андрей Лахтин

пробила синие обои до штукатурки, которая, как песок в песочных часах посыпалась на пол. Именно время и интересовало неспокойного врача.

      – Ну что? Ну как? – начал тот.

      Он резко прервал свою тираду, когда заметил, что в комнате находится Бернард.

      – А вы кто такой? Новый врач? Я вас совсем не помню? Ладно, Рауль, расскажите, когда вы уже закончите работу над названием лекарства. Поступило распоряжение из министерства, они не хотят откладывать начало эксперимента ни на минуту.

      – Больше никаких минут и не надо. – Смело возразил Рауль. Более того, всё уже готово. Только послушайте: «Франсуатон». А! Как гром!

      – Отлично! Главное – чтобы этот гром не заставил всех пациентов попрятаться по углам и хватать воображаемые зонты, чтобы избежать надвигающегося ливня.

      Оставив за собой задумчивость после высказанной метафоры, беспокойный врач убежал прочь, забыв закрыть дверь, что и заставило Рауля поволноваться. Он тут же закрыл дверь и смёл штукатурку возле неё ногой в сторону комнаты, чтобы след от неё никого не отвлекал.

      – Ладно, за работу. – вскрикнул Рауль командирским голосом. Все врачи тут же встали и двинулись из комнаты прочь под наставление Рауля начинать вести себя, как сумасшедшие, чтобы положить начало эксперименту.

      В комнате не осталось никого, кроме Рауля и Бернарда.

      – А вам не кажется, что существует доля вероятности… – сказал Бернард, откашливаясь. – Есть вероятность, что пациенты не примут единственное лекарство, как что-то из ряда вон выходящее. Они же привыкли понимать, что лекарств множество, одно из них лучше другого, каждое для своей болезни. Конечно, я говорю исключительно про тех больных, которые вообще могут хоть что-то понимать.

      – Вы не учитываете одной важной детали. – начал отвечать Рауль. – Они же все поголовно из нашей страны. Ни одного иностранца, если не считать представителей малочисленных народов. Я вам объясню! В них генетически заложена идея мещанства! Как и во мне и в вас. У нас совсем иные представление об удовольствии, нам монет на ладони поднеси мы и рады. Вот например немец или американец будет радоваться новым кроссовкам или последней версии гаджета? В какой-то мере да, но это не будет его самоцелью, он купит кроссовки, чтобы бегать и держать себя в форме, а гаджет ему нужен за тем, что ему необходимо быстро получать и отправлять нужную информацию. Их цели стоят гораздо дальше материального интереса, это и отличает наше мещанское общество от их буржуазного. Хотя мы и стараемся избавиться от мещанства в себе не одну сотню лет, но это часть нашей самобытности, как любовь к берёзам и лугам.

      – А при чём же тут больные?

      – Больные тут вот при чём. Им крайне просто объяснить, что такое самоцель в виде таблеток. Но это на первом этапе. Разве они мечтают выйти от сюда? Это же не тюрьма! Они будут хотеть получить их мещанские ценности. При то, чем больше, тем лучше. Ведь признание в форме выхода из больнице будет зависеть как раз