Их позвал Ашт. Диана Хант

проводили в посадочный шаттл, который доставил их во дворец.

      Ей кажется, или встречные по дороге в тронный зал подданные не смеют поднять глаза на приспешников сына? Ведь никогда не одобряла эту дружбу, но разве Сагастру указ, кто-то, кроме отца?

      В тронном зале пусто, только запах, запах беды по-прежнему преследует ее. Правда, сейчас он окрашен нотками сладкой пыльцы с Весты. Последний раз она была здесь две недели назад, перед самым отъездом.

      За сорок лет брака она ни разу не видела императора в такой ярости, как в тот день, перед отлетом.

      *

      – Я никогда не передам престол тому, кто не в силах контролировать низменные, животные инстинкты! – император Соул брезгливо морщился, вытирая руки.

      Это было… да, две недели тому… накануне ее отъезда на Землю.

      Не зная, что делать, императрица попыталась успокоить мужа:

      – Слишком поздно мы узнали о его болезни.

      – Болезни? Очнись, женщина! Подлость и слабость натуры ты зовешь болезнью!

      Сагастр не спешил подняться с пола. Он вытирал разбитые в кровь губы, размазывая кровь и сиреневые полосы по бледному лицу. Холодный насмешливый взгляд сквозит ненавистью.

      – Он будет лечиться. Прошу тебя.

      – Мать, – презрительно выплюнул муж, покидая зал.

      *

      Императрица улетала с тяжелым сердцем, но сейчас понимает, что вообще не стоило покидать дом. И мужа.

      Но вопрос «где император» она получила вялый и неубедительный ответ, что его величеству нездоровится. Хуже всего, что с космопорта муж не отвечал на позывные, а потом ее орм перестал реагировать на команды.

      В покоях супруга она не нашла. Зато нашла сына.

      Лихорадочный, больной блеск глаз Сагастра. Ему… все еще нездоровится?.. С трудом фокусируемый на ней взгляд… Прядь волос, прилипшая к высокому лбу… Не узнает?

      Он же ничего не соображает, – поняла она. Пьян. Или под воздействием сладкой пыльцы?

      Оказалось, соображает больше, чем могло показаться на первый взгляд.

      Сагастр понял, кто перед ним, и пухлые потрескавшиеся губы растянулись в отвратительной ухмылке.

      – Г-г-г-в-в-ввв..

      – Где отец?

      – Г-В-в-вв-взять, – сказал он тем, кто стоял за спиной. Почетный караул оказался конвоем.

      Императрица возмущенно оглядывается. Она и подумать не могла, что приказ утратившего человеческий облик сына будет выполнен. И зря. В тот же миг, когда она собиралась приказать вызвать к Сагастру врачей, и перевести сына на принудительное лечение, когда ее губы разжались, на них легла широкая ладонь. Изо рта женщины, забившейся в руках конвоиров, успел вырваться лишь короткий стон.

      Вдогонку ей раздается:

      – Отец приболел! Сильно приболел, мама! Г-г-г-Ха-ха-ха! Я не очень разбираюсь в медицине, но доктора говорят, это заразно. А, знаешь, что самое печальное? Он заразил тебя! – и снова издевательский хохот.

      Тогда она и подумать не могла, что император уже убит.

      *

      Хлесткая пощечина на