Особые поручения: Декоратор. Борис Акунин

смотрела на него расширенными от ужаса глазами.

      – Господи, – перекрестилась она, – что это вы, Анисий Питиримович, какие ужасы рассказываете.

      Шеф недовольно оглянулся:

      – Геля, иди к себе. Это не для т-твоих ушей. Мы с Тюльпановым работаем.

      Красавица безропотно вышла, Анисий же взглянул на шефа с укоризной. Так-то оно так, Эраст Петрович, но помягче бы. Ангелина Самсоновна, конечно, не голубых кровей, вам не ровня, а, ей-богу, любую столбовую дворянку за пояс заткнет. Другой бы такую жемчужину в законные супруги взял, не побрезговал. Какой там – за счастье бы почел.

      Но вслух ничего не высказал, не посмел.

      – Следы полового сношения? – сосредоточенно спросил шеф, не придав значения тюльпановской мимике.

      – Егор Виллемович определить затруднился. Хоть и мерзлая земля, а все же время-то прошло. Но главное другое!

      Анисий сделал эффектную паузу и перешел к основному.

      Рассказал, как по его указанию вскрыли так называемые «рвы» – общие могилы для безымянных покойников. Всего осмотрено более семидесяти мертвецов. На девяти трупах, причем из них один мужской, – несомненные следы изуверства. Картина сходна с сегодняшней: кто-то, хорошо разбирающийся в анатомии и располагающий хирургическим инструментом, изрядно поглумился над телами.

      – Самое же примечательное, шеф, в том, что три обезображенных трупа извлечены из прошлогодних рвов! – доложил Анисий и скромно присовокупил. – Это я велел на всякий случай разрыть ноябрьский и декабрьский рвы.

      Эраст Петрович слушал помощника очень внимательно, а тут аж со стула вскочил:

      – Как декабрьский, как ноябрьский! Это невероятно!

      – Вот и я возмутился. Какова наша полиция, а? Столько месяцев этакий зверюга в Москве орудует, а мы ни слухом ни духом! Раз изгой общества зарезан, так полиции и дела нет – зарыли и до свидания. Воля ваша, шеф, а я бы на вашем месте задал по первое число и Юровскому, и Эйхману.

      Но шеф что-то расстроился слишком уж сильно. Быстро прошел взад-вперед по комнате, пробормотал:

      – Этого не может быть, чтоб в д-декабре, а в ноябре тем паче! Он в то время еще был в Лондоне!

      Тюльпанов захлопал глазами, не уразумев, при чем здесь Лондон – с версией о Потрошителе Эраст Петрович познакомить его не успел.

      Покраснев, Фандорин вспомнил, как оскорбленно взглянул он давеча на князя Долгорукого, сказавшего, что чиновник особых поручений редко ошибается.

      Выходит, что ошибаетесь, Эраст Петрович, да еще как ошибаетесь.

* * *

      Принятое решение осуществлено. Так быстро претворить его в жизнь мне помог промысел Божий, не иначе.

      Весь день переполняло ощущение восторга и неуязвимости – после вчерашнего экстаза.

      Дождь и слякоть, днем было много работы, а усталости нет и в помине. Душа поет, рвется на простор, бродить по окрестным улицам и пустырям.

      Снова вечер. Иду по Протопоповскому к Каланчевке. Там стоит баба, крестьянка, торгуется