Черная стезя. Михаил Александрович Каюрин

грызут эту неподатливую землю ежедневно. И месяц, и год при скудном пищевом рационе, без малейшей передышки.       Осокин, который появился на пилораме, по словам Марка Стешко, около года назад был весёлым энергичным колобком. Сейчас этот человек изменился до неузнаваемости: похудел, скрючился, покрылся не проходящими нарывами, на ладонях не успевали заживать кровоточащие мозоли.

      Александр начал осознавать: перед ним не обезличенные рабы, а несчастные люди, у каждого из которых существует своя жизнь, своё отношение к ней. И каждый заключённый борется за эту жизнь по-своему.

      «… порядочный интеллигентный человек, преподавал детям в школе историю… в ваших силах спасти человеку жизнь…, – вертелись, словно заклинание, в голове слова Марка Стешко.

      «А ведь и я мог очутиться на их месте, – подумалось отчего-то Миролюбову. – От тюрьмы и сумы не зарекаются. Как бы я повёл себя? Тоже бы превратился в слепую лошадь, которая часами ходит по кругу, пока её не возьмут за уздцы и не остановят? Или стал бы противиться безжалостной судьбе, цепляться за каждый миг своего пребывания на земле?»

      Несколько километров отшагал Александр под изнурительно моросящим дождём. Брезентовый плащ быстро намок, огрубел и изрядно потяжелел. Крупные капли стекали по капюшону и, падая перед лицом, мелькали, как надоедливые мушки. Впереди показалась бригада лесорубов, послышался ухающий шум падающих на землю деревьев.

      – Лошади, когда будут? – недовольно спросил подошедший бригадир, держа в руках топор. Лицо его было мокрым от дождя, от него исходил лёгкий парок. – Брёвен скопилось – пройти нельзя. Люди ноги себе скоро переломают. Стащить бы надо с трассы, в штабеля сложить.

      Если бы эти слова Миролюбов услышал пару недель назад, он бы прикрикнул на бригадира и моментально урезонил излишнюю прыть.

      – Что, катать разучились, мать вашу?! – произнёс бы он властно, подражая прорабу соседнего участка. – Забыли, что бревно круглое? Для чего у вас ломы? Бросайте лаги и – вперёд!

      И бригадир бы при этом не посмел возражать. Только в ответ, может, брызнул бы на него негодующий взгляд и пошёл исполнять приказание, шёпотом бурча для успокоения что-нибудь себе под нос.

      Александр не возмутился, не выматерил привычного к окрикам заключённого. Неожиданно для себя удивительно спокойно, по-деловому ответил:

      – Лошади сейчас заняты на перевозке леса из ближнего штабеля, обеспечивают работу пилорамы. А вы начинайте пилить брёвна по размеру шпал. Складируйте неподалёку. По первому снегу перевезём к пилораме на санях.

      Кустистые седые брови бригадира взлетели вверх. Он был удивлён мирным ответом мастера.

      – Понял, Александр Степанович. Сейчас распоряжусь, – пожилой бригадир кивнул головой и отправился обратно на делянку, обернувшись по пути несколько раз. Видимо, он не сразу поверил словам Миролюбова, посчитав их издевательским подвохом, и, оглядываясь, ожидал отмены полученного