Черная стезя. Михаил Александрович Каюрин

осужден по статье 58 –10 УК. Судьба свела нас в Чусовском КПЗ, в небольшом городке на Урале. И вот уже год, как вместе.

      – Где ты сказал? – вскинул брови Миролюбов.

      – В Чусовом, неподалёку от Перми, – пояснил Стешко, не подозревая, что от его пояснения вопрос с Осокиным решится положительно.

      – Знакомый город, – глаза Александра сразу потеплели, в них загорелось любопытство. Встретить земляка за тысячи километров от родных мест, по которым он стал скучать, было для него приятной неожиданностью.

      – Ты там бывал? – на лице Марка Стешко появилось удивление.

      – Я там родился и вырос.

      – Да-а, удивительная штука жизнь, – задумчиво произнёс заключённый. – А ещё удивительнее Божья воля. Захочет Господь – разъединит людей, захочет – вместе сведёт. И никому неведомо, когда и как это произойдёт, с какой целью он это делает.

      – Ты, что, из староверов?

      – Нет, обычный христианин, – ответил Марк. – Почему ты решил, что я из старообрядцев?

      – В тех краях много их расселилось по тайге. Борода твоя наводит на такую мысль.

      – Бороду я здесь уже отпустил, зимой лицо меньше страдает от мороза, – усмехнулся Стешко. – А со староверами мне довелось не только повстречаться, но и пожить по соседству. Про посёлок Шайтан не слышал?

      – Ещё бы! – воскликнул Александр. – Я там бараки строил по молодости. – Староста тамошний, из староверов, много моей кровушки тогда подпортил. То к одному прицепится, то к другому докопается. Вставлял палки в колёса, пока не выудил из меня деньжат.

      – Жил я в твоих бараках, – улыбнулся Стешко. – На совесть построены, стены не продувало.

      – Спасибо за оценку, – сухо поблагодарил Александр. – Давай перейдём к делу. Если уж ты сплавляешь на пилораму доходягу, то и двух крепких мужиков я тоже у тебя заберу. Не обессудь. Выберу сам, без подсказки. Всё, иди, работай, дневную норму никто не отменял.

      Разговор этот состоялся две недели назад. На следующий день с утра он со стороны понаблюдал за работой бригады и выбрал людей на пилораму.

      Осокин действительно не мог работать наравне с остальными заключёнными. Лом периодически выпадал у него из рук, колесо тачки увязало в земле, а заключённый, тужась до синевы на лице, подолгу раскачивал её взад и вперёд, не в силах сдвинуть с места. Но таких, как Осокин, было ещё несколько человек. Каторжный труд по десять часов в день с пешим переходом в лагерь делал своё дело, выматывал человека до крайности, превращая его в обречённого раба.

      Жидкий постный суп и полмиски пшённой каши не восстанавливали затраченной энергии. Держались пока выносливые от природы люди. Но что произойдёт с ними зимой, когда земля превратится в камень, а кирка и лом будут отскакивать от неё, как мяч от пола? Этого сказать никто не брался.

      Миролюбов взглянул на небо, надеясь увидеть там хоть какой-нибудь просвет, но, сплюнув от досады, натянул на голову капюшон плаща, вышел из-под навеса и скорым шагом направился вдоль трассы.

      На утренней планёрке Бобров попросил его побывать