Вторжение в Империю. Скотт Вестерфельд

самое себя. Ее личность превращалась в одинокого альпиниста, поглощенного горной лавиной.

      А потом раздалось негромкое шипение, слышное даже на фоне жуткого оркестра. Это антиэмпатический браслет приступил к серии инъекций. Под действием лекарства ее эмпатическая чувствительность пошла на убыль. Голоса начали утихать, шум притупился, вернулось ощущение «я».

      Женщина вспомнила, кто она такая, в ее сознании завертелись имена, которыми ее называли в детстве. Нарайя, Найя, Нана. А потом – титулы и звания, полученные в молодости. Доктор Нара Оксам. Депутат Вастхолдской ассамблеи Оксам. Ее превосходительство Нара Оксам, представитель планеты Вастхолд в правительстве его величества. Сенатор Нара Оксам, председатель фракции партии секуляристов.

      Известная в народе как Чокнутая Сенаторша.

      По мере того как буря в ее психике утихала, Оксам постепенно успокоилась и сосредоточилась на городе, стала прислушиваться к его тону и характеру. Здесь, на планете, которую было принято именовать Родиной или Домом, ей всегда грозила эта лавина голосов, этот жуткий психический шум, из-за которого ребенком она провела столько лет в лечебнице. Но порой в эти мгновения, когда антиэмпатический препарат наполнял ее кровеносные сосуды, в эти моменты между безумием и здравомыслием Наре удавалось уловить определенный смысл, расслышать отдельные ноты сложной, хаотической музыки, исполняемой городом. Для политика такая способность была совсем не лишней.

      Звук политики Империи Воскрешенных сегодня был встревоженным. Что-то сгущалось. Казалось, оркестр настраивается, пытается взять одну и ту же ноту. Нара попыталась сосредоточиться сильнее, подключить свое сознание к этой теме беспокойства. Но очень скоро ее эмпатия утихла окончательно, ликвидированная лекарством.

      Ее безумие было временно излечено, она стала глуха к воплю города.

      Сенатор Нара Оксам глубоко вдохнула, потянулась, размяла пробуждавшиеся мышцы, села на кровати для холодного сна и открыла глаза.

      Утро. Небо цвета лососины, лучи оранжевого солнца сквозь стекла пузыря пентхауза, грани Алмазного Дворца, отсвечивающие кровью. Стеклянные стены приглушали шум столицы. Благодаря вживленным волокнам углерода стекло почти не дрожало, когда мимо пролетали вертолеты. Но город жил и шумел. Нара замечала мигающие огни вывесок, аэрокары вдалеке, разогревавшие воздух так, что возникало жаркое марево. Холодный сон действовал благотворно. Нара не чувствовала сонливости, глаза открывались легко, будто она закрыла их всего на мгновение.

      Мгновение, которое продлилось…

      Большой настенный дисплей в спальне показывал дату. С той поры, как она погрузилась в холодный сон, здесь, на столичной планете, миновало три коротких месяца. Это было загадочно и пугающе. Как правило, статические перерывы у сенаторов продолжались по полгода.

      Значит, происходило что-то очень важное. К Наре Оксам возвратился тот тревожный звук, который она слышала на грани безумия. Она сделала запрос, желая узнать о состоянии своих коллег. Большинство из них уже прошли стадию оживления, остальные пробуждались.