Вторжение в Империю. Скотт Вестерфельд

вмешаться в его разговор с «розовой» сенаторшей.

      Нара Оксам исподволь разглядывала своего собеседника. Парадная флотская форма – эта координированная орда микроскопических машинок, безусловно, символизировала собой главный аспект имперского могущества: множество частиц, насильно сбитых воедино. Но как во многом из области имперской эстетики, в этом соединении мириадов крошечных элементов была неоспоримая элегантность. Сам же Зай не был приземист, как большинство выходцев с планет с высокой силой притяжения. Он был высок и немного худ. Особенно Наре понравился изгиб его спины.

      – Позвольте задать вам вопрос, – проговорила Нара, дабы отвлечься от собственных мыслей.

      – Конечно.

      – Вы находите мои речи изменническими?

      – По определению – нет. Вы сенатор. Вы неприкосновенны.

      – Но если отбросить неприкосновенность?

      Зай нахмурился.

      – Если бы вы не были сенатором, то тогда, по определению, получилось бы, что вы только что совершили государственную измену.

      – Только по определению?

      Зай кивнул.

      – Да, сенатор. Но, вероятно, не по духу. В конце концов, вас заботит благо Империи, в каком бы виде вы ни воображали ее будущее.

      Оксам улыбнулась. На протяжении всего разговора она думала о Зае как о человеке неутонченном. Он ведь никогда не был знаком ни с кем из «розовых». Может быть, так оно и было, но со многими ли из закоренелых «серых» она сама разговаривала честно, открыто? Пожалуй, ее суждение о нем было тоже по-своему неутонченным.

      Зай заметил выражение ее лица и вопросительно вздернул брови.

      – Я просто подумала: ведь могут произойти изменения в сознании, – проговорила она.

      – Так, чтобы смерть не руководила процессом изменений? – уточнил Зай.

      Она кивнула.

      Он глубоко вздохнул и отвел взгляд. На миг она решила, что он прибег к синестезии. Но затем искорка интуиции подсказала Оксам, что этот человек намного глубже, чем кажется на первый взгляд.

      – А может быть, – сказал Лаурент Зай, – я уже мертв.

      Что-то произошло с Нарой. Она ощутила невероятный прилив эмпатии, словно антиэмпатический препарат вдруг потерял свое действие: в самых глубинах души этого человека таился страх, какая-то рана, открывшаяся из-за того, что он заглянул в бездны Зла. Это ощущение было похоже на шквальный порыв ледяного полярного ветра, на древний страх, вдруг проявившийся на физическом уровне. Агония, безнадежность. И вдруг Нара возненавидела Императора за то, что он нацепил на этого человека медаль.

      Его наградили, а надо было бы исцелить.

      – Многое ли вы успели повидать на Родине, Лаурент? – негромко спросила Нара.

      Он пожал плечами.

      – Столицу. Этот дворец. Скоро увижу Императора собственной персоной. Это больше, чем воскрешенным обычно доводится увидеть за столетия паломничества.

      – А вы хотели бы увидеть Южный Полюс?

      Зай откровенно удивился.

      – Не знал, что он населен.

      – Не