Жизнь, как она есть. Владимир Вячеславович Зданович

полагалось. Прохожих не было, только навстречу нам шла группа парней, человек десять.

      – Онэйл, – начал я.

      – Можно Нэлли.

      – Нэлли, объясни, пожалуйста, что происходит?

      – Мне поручили тебя охранять. Остальная охрана готова действовать в любой момент по моему сигналу.

      – Это за какие заслуги мне оказана такая честь?

      – Не знаю. Как тебя зовут?

      Скажу, – Владимир Слонский, – так она сознание потеряет, потом возись с ней. Но тут нас прервали. Не успел я вякнуть, как подошедшие парни крепко схватили меня за руки. Краем глаза я увидел, что Нэлли тащат к ближайшей скамейке. Я стал вырываться и получил ощутимый удар в лицо.

      – Не будешь рыпаться, – останешься цел.

      Нэлли вдруг легонько подпрыгнула и затем неподвижно замерла, а парни, которые ее держали, кубарем покатились по асфальту. В следующее мгновение она превратилась в вихрь мелькающих рук и ног. Что-то просвистело у меня над самым ухом, и я обнаружил, что мы с Нэлли стоим, а все парни лежат неподвижно.

      – Вот это круто.

      – Если нас будут отвлекать по таким пустякам, то никакой охраны не хватит. Так как тебя зовут?

      – Володя.

      – Говорят, Володя, что ты очень важная персона, и за тобой кто-то охотится, а мы тебя охраняем.

      Охотится, блин, как в джунглях, вот этого как раз мне и не хватает для полного счастья. Мы уже шли дальше. Похоже, о парнях Нэлли совсем забыла. Обернувшись я увидел, что некоторые из них стали подниматься на ноги. Значит живы.

      – Ты что, круглые сутки будешь меня охранять?

      – Нет, только в особо опасные дни буду провожать до квартиры.

      – Опасные по гороскопу что ли?

      – Нет, из истории.

      – Истории чего?

      – Истории цивилизации. Только там даты не всегда указаны точно.

      Истории цивилизации – бред какой-то. Осталось только спросить, – истории нашей цивилизации или какой-нибудь другой.

      – Меня зовут Владимир Слонский, – решил я поставить все точки над i.

      Сейчас в обморок грохнется. Но нет.

      – Ах, вот оно что, – только и сказала Онэйл, – хорошо, что ты сказал. Я буду особенно внимательной.

      Но больше ничего примечательного не произошло. Мы поднялись на лифте и стояли перед дверью моей квартиры. Был час ночи. Предстояло еще объяснение с мамой. Нэлли почему-то не уходила, и мне казалось, что она напряженно к чему прислушивается.

      – Зайти не приглашаю. Поздновато уже.

      – В этом нет необходимости.

      Нэлли была очень милая, только, пожалуй, чересчур деловая. Когда мы еще увидимся? Я обнял ее, стал привлекать к себе, целясь губами в ее алые губы. Она освободилась от моих объятий, стрельнула в меня глазами и исчезла в лифте. Как сказал поэт, – «И недвижим остался он».

      На следующее утро я решил разобраться, что же такое со мной стряслось, и позвонил Толику. Он вообще ничего не помнил с того момента, как мы с ним вернулись в кафе «Весенняя прохлада», только все повторял «Классно отдохнули». Зашел к Сереге. Тот сказал, что мы вернулись вдвоем, были сильно под мухой так, что пришлось намекнуть, мол, пора