Калки. История одного воплощения. Часть третья. Вячеслав Владимирович Камедин

я вижу, как ты скучаешь, – женщина соскользнула на живот мужчины, от этого мускулы чуть вздрогнули. – А я хотела перед тобой извиниться…

      – За что, мам? – удивленно посмотрел Алексей.

      – За то, что разделась перед тобой до гола тогда…

      – Не извиняйся, мам. Я тогда и не смотрел. Всё хорошо…

      – Спасибо, сына, – сказала она и встала. – Добрых тебе снов, засыпай сладко. И я пойду спать…

      Надежда дошла до двери.

      – Мам, – окликнул Лёша и улыбнулся, когда мама обернулась, – мне жаль, что я тогда не смотрел…

      …слово «эгоистка» меня потрясло, встряхнуло, вывело из ступора. Так же всё просто! Об этом и Будда говорил, нам мешает эго для осознанности. А магия и есть осознанность, не больше и не меньше. Чтобы перекинуть энергию свою в тело Веры мне не хватает осознанности, и мне мешает эго. Я мешает мне. Это же так просто! Я или моя личность ограничивает мою фантазию вырваться за пределы роли, игры в себя. Магия эта театр одного актера, но актер не имеет за всеми ролями ничего. И я увидел, что необходимо сделать перед ритуалом – отбросить своё я. Провести процедуру снятия личности. Тогда безличностная энергия высвободится и обретет возможность играть в другие личности. Метафорически можно выразить так, душа имеет рамки личности, отбрось её и она станет вселенной…

      В эту ночь я не стал заниматься процедурой разотождествления с личностью, потому что мама осталась со мной…

      – Вы… вы хотите сказать, – взволнованно спросила Вика, – что вы… в ту ночь потеряли девственность?

      – Нет, – спокойно ответила Грибникова, – если вы спрашиваете, был ли у нас секс, то его не было. Мама сбросила футболку, легла со мной, мы целовались. А потом уснули, обнявшись…

      Это случилось днём, когда мама была на работе. Спонтанно, словно снизошло озарение, и я понял, как отбросить моё я.

      Я сидел в каталке и вдруг задумался, а что такое моё я? Что такое моя личность? Стали приходить… поверхностные ответы, типа инвалид… И, знаете, впервые я понял, что «инвалид», некая оценка, а не я. Я ощутил, что инвалид это то, чем меня видят, клише… И это сразу от меня отчуждалось. Следующим ответом было имя Алексей, но Алексеев на свете много, и меня не сразу и звали так, я к этому имени привык, быть может, годам к трём. Следующие ответы – сын, мужчина, человек… И все были как стандарты жизни в обществе, которые нужны были только для общества. Так просто удобно быть кем-то в общении с другими. Наедине с самим собой эти штуки и не нужны, ты себя даже и не называешь, не характеризуешь. Прилагательные отваливались быстро. Какой? Хилый? Немощный? Милый? Серьезный? Хороший? И так далее… Это всё для других. А я сейчас один. Так что – никакой.

      В итоге, осталось только я. Я это я. А что же самое я такое? Некое слово? Содержит ли оно само по себе смысл? Что оно подразумевает? Ноги? Руки? Голову? Хуй? Или душу? Или за ним ничего нет, потому что и я для себя я, и кто-либо другой для себя тоже я.

      – Похоже на буддийскую медитацию Шуньята, – прокомментировала Вика, а Грибникова задумчиво замолчала. – А что дальше?

      – В состоянии полной