Религия Креста и религия полумесяца. священник Георгий Максимов

чудесными способностями разговаривать с животными, шайтанами и джиннами и повелевать ими (27, 16–45). Юсуф – Иосиф провидит будущее (12, 41). Иса – Иисус оживляет глиняных птичек (3,43), исцеляет больных, низводит с неба стол, полный пищи (5, 113–114). В Коране имеются сказания и о чудесах, совершившихся не с пророками, а с обычными людьми. Таков, например, рассказ о путнике, умершем и воскрешенном Богом через сто лет вместе со своей ослицей и пальмой, у которой он остановился (2, 261), или об отроках, невредимо проспавших по воле Бога в пещере 309 лет (18, 8–25).

      Нет, чудо занимает в Коране свое определенное, законное и далеко не последнее по важности место.

      Помимо обсуждавшегося уже понятия муджиза, которое действительно очень близко мировоззрению Корана, чудо в последнем имеет и свое вне-пророческое осмысление. Весь тварный мир со всеми его естественными процессами, все перипетии определенной Всевышним судьбы свидетельствуют о могуществе, силе и мудрости Бога. Но чудо – это свидетельство высшего порядка. Это водораздел, за которым ответственность человека достигает критической точки: если после явного чуда он не уверует, то будет подвергнут немедленной страшной каре (см., например: Коран 5, 115).

      Однако и в таком осмыслении чудо, как можно заметить, не следует из мусульманского представления о нем лишь как о свидетельстве. То «отделение создания от Создателя, которое Мухаммедом было провозглашено безграничным и бесповоротным»,[102] не позволяет допустить личное участие и глубокую личную заинтересованность Бога в этой земной жизни созданного Им человека со всеми ее мелочами и повседневным бытом – жизни, которая, как верят христиане, была освящена Его ипостасным, исторически реальным присутствием.

      Если мы обратимся к Ветхому Завету, то увидим, что в нем присутствуют и чудеса-знамения, и чудеса-вспоможения. Так, чудо Илии с огнем (см.: 3 Цар. 18, 15–38) – типичный пример знамения, тогда как воскрешение Елисеем отрока сонамитянки (см.: 4 Цар. 4, 18–37) – столь же типичный случай сверхъестественного вспоможения. Можно даже сказать, что знамения в Ветхом Завете доминируют: И сказал [Господь Моисею]: вот, Я заключаю завет: пред всем народом твоим соделаю чудеса, каких не было по всей земле и ни у каких народов; и увидит весь народ, среди которого ты находишься, дело Господа; ибо страшно будет то, что Я сделаю для тебя (Исх. 34, 10). Из многочисленных случаев употребления в Ветхом Завете слова «чудеса» (τα θαυμαδια) чаще всего оно приводится в прямой связке со «знамениями» (τα δημεια), что заставляет предположить доминирующее (но все же не единственное!) понимание в Ветхом Завете смысла чудес как особого вида знамений.

      Однако в Новом Завете все кардинально меняется. При обилии чудес (τα θαυμαδια) знамения (τα δημεια) не просто отходят на второй план, их не просто становится меньше – можно сказать, что они принципиально отвергаются. Христос отвергает предложение сатаны броситься с кровли храма и, оставшись невредимым, явить этим знамение (см.: Мф. 4, 5–7; Лк. 4,9–12). Христос неоднократно отвергает прямые требования фарисеев явить им знамение (см.: Мф. 12,39;

102

Грюнебаум Г. Э. фон. Классический ислам. М, 1988. С. 32.