Понедельник не кончается никогда (сборник). Сергей Лукьяненко

пути в комнату я заглянул на кухню. Там, конечно, никого еще не было. Может быть, на всем этаже я был один, остальные еще сидели в институте. Ставя на плиту чайник, я тщетно боролся с чувством стыда.

      Нет, и что на меня сегодня накатило?

      Я открыл свою комнату, включил свет и собрался было уже выгрузить продукты на стол, когда за спиной что-то гулко хлопнуло. Обернувшись, я увидел Корнеева. Корнеев был подозрительно тих и печален. Он парил в воздухе возле стены, яростными рывками выдирая застрявший в штукатурке каблук.

      Злорадно подумав, что и у магистров не всегда удачно получается трансгрессировать, я все же подошел к Витьке, схватил его за плечи и потащил. Витька сопел, колотя свободной ногой по стене. Наконец штукатурка не выдержала, и мы полетели на пол.

      – Какой ты неуклюжий, Сашка, – вздохнул Корнеев, вставая и поглядывая на стену. В штукатурке зияла круглая дыра.

      От возмущения я поперхнулся, но все же сказал:

      – Завтра заделаешь!

      – А что? Могу и сейчас… – Витька взмахнул было руками, но под моим укоризненным взглядом слегка смутился и заклинания не произнес.

      – По-нормальному заделаешь, – объяснил я. – Возьмешь в институте цемента, песочка, и…

      – Ладно, – сдался Витька. – Ретроград ты, Привалов… О! Пирожки! Это ты угадал.

      Он уселся за стол, вытряс авоську. Подумал, протянув руку, вытащил из воздуха кипящий чайник, но заколебался:

      – Эй, а может, ты его хотел так принести… по-нормальному?

      Махнув рукой, я уселся рядом. Спросил:

      – Что ты так рано-то?

      – А ты?

      – Меня Янус напугал. Сказал, что…

      – Неделя тяжелая будет, – кивнул Корнеев. – Во-во.

      – И тебе тоже?

      Витька мрачно откусил половину пирожка. Спросил:

      – Чего он темнит, а, Привалов? Может, уже про Колесо узнал?

      – Не исключено.

      – Скандал… – радостно сказал Корнеев. – Нет, непохоже. Сашка, может, нас на овощную базу отправляют?

      С минуту мы обдумывали и эту версию. Но все же решили, что по такому мелкому поводу директор нас запугивать не стал бы.

      – Ладно, нечего гадать, – первым сдался Корнеев. – Слушай, я вот что подумал – с Колесом…

      – Ну? – содрогнувшись, спросил я.

      – А если его остановить, когда все люди на Земле счастливы? Когда всем – везет?

      – Здорово, – признал я. – Вот только – когда? Разве так бывает?

      – Ну, если объявить всему миру, что… э… в двенадцать ноль-ноль по Гринвичу, например, всем надо быть счастливыми и удачливыми.

      Пришлось покрутить пальцем у виска. Корнеев фыркнул:

      – Что смеешься? Ну немножко-то можно потерпеть? Сесть с хорошей книжкой у окна, смотреть на красивых девушек. Или собраться большими компаниями, комплименты друг другу говорить, подарки делать!

      – А тебя в этот момент комар укусит. Или у соседа труба лопнет, и потолок