Птицы, звери и моя семья. Джеральд Даррелл

но, в конце концов, молодые обменялись обручальными кольцами и надели их на мозолистые пальцы. Всё, Катерина и Стефанос стали мужем и женой – безоговорочно, как нам хотелось верить.

      Во время бракосочетания тишину прерывали только кудахтанье курицы спросонок или выкрик младенца, тут же успокоенного. Но стоило торжественной церемонии закончиться, как веселье вспыхнуло с новой силой. Оркестрик вспомнил свой репертуар, с каждой минутой становившийся все разгульнее. Смех и грубоватое подтрунивание слышались со всех сторон. Из бутылок с бульканьем лилось вино, а гости, раскрасневшиеся и счастливые, отплясывали один танец за другим, неостановимые, как стрелки часов.

      Гулянка закончилась далеко за полночь. Гости постарше первыми разъехались по домам на поникших осликах. От полыхающих костров с нависшими над ними овечьими тушами остались лишь кучи пепла да вспыхивающие в нем гранатовые угольки. Мы выпили с новобрачными по последнему бокалу и, сонные, отправились на свою виллу через оливковые рощи, посеребренные луной, огромной и белой, как цветок магнолии. Совы-сплюшки скорбно перекликались, иногда мимо пролетал изумрудный светлячок. В теплом воздухе хранились запахи солнца, росы и листьев. Размягченные и одурманенные вином, среди старых сутулых олив, исполосованных прохладным лунным светом, кажется, мы все почувствовали одно: мы одомашнились, этот остров принял нас за своих. Под присмотром безмятежно-ласкового лунного ока нас окрестили корфиотами. Завтра, после чудной ночи, наступит очередной золотистый, словно тигр, денек. Англия как будто никогда не существовала.

      2. Оливковая бухта

      Спустившись от нашей виллы с холма через оливковую рощу, ты в конце концов выходил на дорогу, покрытую густой и мягкой, как шелк, белой пылью. Примерно через полмили дорога выводила на козью тропу, а та по крутому склону, мимо все тех же олив, привела бы тебя к небольшой бухте в виде полумесяца, отороченной белоснежным песком и кучами высохших длинных водорослей, выброшенных на берег зимними штормами и образовавших подобия неуклюже сделанных птичьих гнезд. Два рукава бухты состояли из мелких скал, между которыми образовались бесчисленные заводи, где искрилась и блистала морская жизнь.

      Как только до Джорджа дошло, что ежеутреннее заключение в четырех стенах только мешало мне сосредоточиться, он придумал образовательный гамбит: «уроки на природе». Вскоре весь замусоренный водорослями песчаный пляж превратился в непроходимые джунгли с островками выжженной пустыни, и с помощью ленивого краба или рачка-бокоплава в роли Кортеса или Марко Поло мы усердно обследовали всю бухту. Уроки географии в этих обстоятельствах привлекали меня чрезвычайно. Однажды мы решили соорудить карту мира прямо на берегу, рядом с настоящим морем. Задачка была не из простых – поди найди камни, похожие на Африку, или Индию, или Южную Америку, и порой приходилось соединять несколько камней для получения правильных очертаний континента. Ну и конечно, когда ты осторожно поднимал