Клад тверских бунтарей. Александр Тамоников

был казнен в Сарай-Бату. Дань не попала в орду, значит, мы должны платить.

      – Но это, переводя на серебро, более двенадцати пудов. Где взять столько? – воскликнул другой боярин. – Половину мы с горем пополам собрали бы, но не всю дань. Или придется отдавать ее людьми. А что может случиться, пойди мы на такой шаг? Бунт, вот что. Он сметет и ордынцев, и нас, погубит Тверь, позволит возвыситься Москве.

      Князь повысил голос:

      – Мы должны собрать новую дань и сохранить наше положение супротив желания Москвы. Надо напрячь все силы и заплатить. Иначе Тверскому княжеству не быть. Ищите, бояре, по закромам, вытаскивайте из тайников золото и серебро, смотрите, каких холопов отдать можете.

      Молодой боярин из рода Вельковых усмехнулся и заявил:

      – Да еще подношение в дар приехавшим вельможам надо приготовить. От них серебряным подносом не отделаешься, запросят много.

      – Да, с этим тоже придется разбираться. Надо немедленно начать сбор дани. Ордынцы оставят нас в покое и уйдут, как получат то, что затребуют.

      – А размер дани остался прежним? – спросил Вельков.

      – О том я еще буду говорить с мурзой Кульбеди.

      – Это тот черт, который с Чолханом заявился?

      – Да.

      Поднялся какой-то купец.

      – А ты, князь, ведаешь, что татары снасильничали Катюху Прохорову? Отец ее Евсей поклялся отомстить за честь дочери!

      – Знаю, что Катьку снасильничали, а вот о помыслах Евсея слышу в первый раз. Допустить стычки никак нельзя. Посему велю Евсея посадить в темницу до отъезда ордынцев.

      – А как быть с Катькой? Люди говорят, она хочет руки на себя наложить.

      Князь вздохнул и сказал:

      – Придется отдать ее в наложницы ордынцу, который первым снасильничал ее. Иначе не выживет.

      – Так она и без того жить не желает.

      – Ну что я могу сделать? – в отчаянии выкрикнул Александр Михайлович.

      – Пусть вешается. Хоть не познает доли рабской, – тихо сказал Вельков.

      – Все! – Князь взял себя в руки. – Собираем дань. Я постараюсь убедить ордынских вельмож убавить ее либо разложить по частям. Сейчас отдадим большую долю, а следующей весной, скажем – все остальное.

      – Ну, старайся, Александр Михайлович, на то ты и князь, – сказал боярин Васильев и направился к выходу.

      За ним пошли другие. Зала опустела.

      Вскоре в нее вошел Кульбеди.

      Тверской князь этого не ожидал. Он считал, что мурза спит без задних ног, как и остальные ордынцы. Ан нет, оказывается, тот бодрствовал. Почему?

      Ответ князь получил тут же.

      – Давай определимся с размером дани, – заявил Кульбеди.

      – Да, это надо решать в первую голову.

      – Размер прежний, плюс достойное подношение царю Узбеку, Чолхану и мне. Золотом.

      – Сколько?

      – Царю Узбеку три гривы, Чолхану две, мне одну. И пару наложниц. Впрочем, этим я займусь сам.

      – Хочу предостеречь тебя, мурза. Люди в городе недовольны поступками ваших нукеров. Еще неизвестно, как удастся утихомирить