Клад тверских бунтарей. Александр Тамоников

открыли ворота.

      Гонец въехал во двор, кое-как сполз с коня и сказал мальчишке:

      – Коня оботри, напои, накорми, да лишку не давай.

      – Знаю, как с конями обращаться.

      Гонец подошел к хозяину подворья и спросил:

      – Боярин Толгаров?

      – Я-то боярин Толгаров, а ты кто?

      – Лавр Кубарь, холоп боярина Воронова. Вот его грамота. – Он достал из-за пазухи свиток.

      Толгаров взял бумагу, развернул, прочитал, вернул и заявил:

      – Добро, проходи в дом.

      – Устал я, боярин, нет мочи. Но и дело срочное.

      – Передашь мне сообщение твоего боярина, потом мои люди тебя накормят, напоят и спать уложат. Если хочешь, они и баньку истопят.

      – Банька – дело доброе. Не откажусь.

      – Так и будет. Тарас!

      Второй холоп вышел вперед и услышал:

      – Передай Марье, чтобы еду для гонца приготовила сытную, вина хлебного из погреба достала. Сам растопи баню. До обеда гонец попарится. Постель в комнате гостевого дома. В общем, займись всем этим, дабы гонец сыт, пьян и чист был, отдохнул хорошо. Ему завтра в обратный путь отправляться. Кольке за конем уход. Уразумел?

      – Уразумел, боярин.

      – Исполняй! А ты ступай за мной, Лавр Кубарь.

      Они поднялись в просторную горницу. Наверху тоже никого не было. Жену с дочерьми боярин с утра отправил в гости к родителям, проживавшим на Ильинке.

      Комната была обставлена богато. На полу яркие дорожки, скамьи вдоль стен и у стола устланы коврами. Оконца с мозаикой из цветного стекла. Шкаф, сундук огромных размеров у русской печи. Часть горницы отделяла занавесь. Такие же висели на стене у оконцев. На столе скатерть. В красном углу иконостас. Образа в серебряных окладах, лампадка из золота. Все дорогое, чистое, соответствующее положению хозяина.

      Боярин опустился на лавку у стола, показал гонцу на место напротив себя и заявил:

      – Садись, Лавр, и говори.

      Холоп тверского боярина насторожился и спросил:

      – А тут нас никто не услышит? Всеволод Михайлович строго наказал, чтобы при разговоре не было никого, кроме нас с тобой, боярин. Дело слишком серьезное и тайное.

      – Петр Тучко, купец из городка Вербеж, предупредил меня о твоем приезде. Он сказал и о серьезном деле, и о том, что разговор наш следует держать в тайне. Так что не беспокойся, я принял меры. Разве это не заметно?

      – Не до того мне, чтобы смотреть за этим. Еле на ногах держусь.

      – Так не тяни, говори, что велено передать.

      – Дело такое, боярин. В Твери найден клад.

      – Вот как? И что в этом странного или нового? Теперь люди клады часто находят, особливо там, где прежде гуляли ордынцы. Вот на Рязани их чуть ли не каждый день откапывают. Да и в других местах тоже.

      – У нас клад особый.

      – Чем же?

      Гонец передал боярину примерно то же самое, что говорил князь Крылов Дмитрию Савельеву.

      Выслушав Кубаря, московский боярин поднялся, прошелся по горнице, резко повернулся и спросил:

      – А икона точно из Афона?

      – Точнее не бывает.

      – Откуда же Всеволод Михайлович узнал про клад, если