Клад тверских бунтарей. Александр Тамоников

напротив, укроют его, если будет такая нужда.

      Толгаров кашлянул, взглянул на гонца и заявил:

      – Ты вот что, парься в бане, харчевничай, отдыхай. Завтра утром скажу, чего я решил.

      – Добро, боярин. Всеволод Михайлович велел по завершении разговора напомнить, что доля твоя четверть всего, что будет в кладе. А это целое состояние.

      – Я и без того не бедный человек.

      – Это так, но царь Иван Васильевич взялся наводить в государстве порядок. А коли так, то скоро прежнего раздолья вельможам не будет. Государю деньги потребуются на походы на Казань, войны с Крымским ханством. А где их взять? Придется вам, князьям да боярам, раскошелиться. Нрав у нового царя крутой. Не смотри, что он еще молод. Всеволод Михайлович опасается, что как бы не пришлось ему уходить в Литву или в Польшу. А там без денег делать нечего.

      Толгаров на это ничего не сказал. Он и без Воронова прекрасно знал, какие планы вынашивал царь Иван Васильевич, не сомневался в том, что немалое число бояр ожидает опала.

      – Эй, кто там за дверью?! – крикнул хозяин дома.

      Послышался голос Ефима:

      – Я, боярин.

      – Для гонца все готово?

      – Готово, боярин.

      – Проводи его. – Толгаров посмотрел на Кубаря и заявил: – А ты из дома ни ногой! В отхожее место только. Это понятно?

      – Конечно.

      – Проводи его, Ефим, и позови ко мне Горина. Он на подворье? Не выезжал в город?

      – Был тут и не собирался выезжать.

      – Значит, ко мне его!

      – Слушаюсь, боярин.

      – Звал, Никита Демьянович? – спросил ключник, появившийся через пару минут.

      – Звал. Ты что же умалчивал о том, что тверской разбойник Меченый – твой названый брат?

      – Да какой он брат? – отмахнулся Горин. – Подобрал меня отец его, когда я подыхал с голоду. Да, было такое. Потом я работал вместе с ним. А с Козьмой мы как с самого начала не сдружились, так и потом все время были порознь. У него свои товарищи, у меня свои. А подрос, родственники на Москве объявились, я и съехал с Твери. Извиняй, боярин, а откуда ты про родство это узнал? Хотя к тебе же человек из Твери прибыл.

      – А почему ты не удивился, когда я братца твоего не гробовых дел мастером назвал, а разбойником Меченым?

      Ключник замялся.

      – Так я это…

      Боярин прервал слугу:

      – Нет, Емельян, ты знал, что Пурьяк и Меченый – один и тот же человек.

      – Винюсь, слыхал о том, но не более.

      – Значит, ты не видишься с ним?

      – Откуда? Я же всегда на виду, на подворье, при хозяйстве. Где бы я с ним встречался? Нет, как уехал из Твери, не видел его ни разу.

      – И про дом его на Ильинке, записанный на купца Сыча, тоже не ведаешь?

      Ключник понял, что боярин знает слишком много. Он не понимал, откуда тот смог проведать про его родственные отношения с Меченым, когда о них и в Твери-то знали только самые надежные люди. Однако врать дальше было нельзя. Ясно, что себе дороже выйдет.

      – Каюсь, боярин, ведаю про дом и встречался с Козьмой. Про дела его темные знаю,