Как потопить «Титаник». Нина Охард

о нем все больше и больше отнимают у меня времени и сил. Мне кажется это диким – я лежу в постели с одним мужчиной, а думаю о другом. Я пытаюсь переключиться на нейтральную тему, но все равно вскоре возвращаюсь к Тьерри.

      Мне приятна его забота и внимание, но ощущение, что он постоянно что-то ждет, не покидает меня. Это подобно недоделанной задаче, непрерывно терроризирует мой мозг.

      Дима собирает нас в офисе, ему нужно провести одно из обязательных ежегодных мероприятий по обучению нас правильному поведению с клиентами. Тот факт, что мы технические специалисты и с клиентами не общаемся, никому не интересен. На самом деле, он, конечно, нечему нас не учит, просто высылает презентацию, которая из года в год почти не меняется. Мы занимаем переговорную комнату, подписываем листок присутствия и болтаем на разные темы. Поняв, что собрались все кроме Миши, мы начинаем его обсуждать.

      – Я ему звонил, – говорит Дима, – но трубку взяла жена, сказала, что Миша говорить уже не может.

      Все резко замолкают, и наступает напряженная пауза.

      – Да он мне писал, что у него что-то там воспалилось в животе, – улыбаясь, говорит Игорь и громко смеется собственным словам, по-видимому, считая их шуткой.

      Больше никто не смеется и даже не улыбается. У всех грустные вытянутые лица.

      – Быстро он сгорел, – угрюмо произносит Влад, и снова воцаряется тишина.

      – Может, нам съездить его навестить? – предлагает Дима.

      Я не уверена, что это хорошая идея и высказываю свои возражения.

      – Дима, нужно поговорить с женой, неизвестно как она на это отреагирует.

      Диме самому не хочется разговаривать с Оксаной, и он просит меня позвонить. Больше никому и ничего обсуждать не хочется, настроение испорчено, мы прощаемся и расходимся по домам.

      Тяжелое предчувствие закрадывается в душу. Я медленно шагаю по обледенелому асфальту, низко склонив голову. Холодно. Идет снег. «Сколько Миша еще проживет? Максимум, дотянет до февраля», – думаю я и чувствую, как мокрые ресницы замерзают на холодном ветру. Мне хочется сесть на корточки и разрыдаться. «Почему он, почему не Игорь?! Почему это урод жив и здоров, а Миша умирает?». Несправедливость мироздания меня нисколько не удивляет, но каждый раз ударяясь об нее, я ощущаю нестерпимую боль. Сейчас мне нельзя рыдать, нужно успокоиться. Оксана не должна почувствовать мою слабость и мой страх.

      Сжав в руке телефон, я стараюсь глубоко дышать, что бы успокоиться и выглядеть уверенной и решительной.

      Набравшись мужества, я набираю номер и осторожно расспрашиваю, как у них дела. Оксана жалуется, что Миша не хочет делать снимки платно, а по страховке его записали только на ноябрь месяц. Я убеждаю ее не говорить правду и записаться платно и срочно. Она рассказывает, что Миша не может уже ходить, весит не больше сорока килограмм.

      – Ты его не узнаешь, когда увидишь, – говорит