«Гей, Россия!?» и прочие «Ёранизмы». Павел Николаевич Отставнов

страшным голосом в мегафон:

      – Сдавайтесь, вы окружены! Не причините вреда офицерам-заложникам – оставим в живых!

      «„Заложники“ – это потому что вчера сильно „заложили за воротник“!» – догадался я.

      «Гаишники» проснулись от криков, и вышли, пошатываясь, из своей машины.

      «Омоновцы» сказали:

      – Смотрите, на ногах не стоят! Пытали их, вот гады!

      Тут и меня заметили, вытащили из машины. И пока разобрались, так мне бока наломали! Хорошо хоть, что с вечера обезболивающее принял!

      Но мои вчерашние «гости» за меня вступились! Всё честно рассказали, как было.

      – Несчастный случай на производстве! – сказал их начальник, но наказал, чтобы запомнили «требования охраны труда от спиртного».

      Мне парней так жалко стало, что теперь я за рулем не пью. Зачем неприятности себе и «гаишникам» доставлять?

      Мы же свои ребята!

      Он таки тронулся!

      Вашингтон был затянут облаком черного дыма. Несчастные прохожие, прокашлявшись, бормотали:

      – Странно! Папу Америке выбрали, а конклав всё кадит…

      Дым валил из трубы скромного пятиэтажного особняка в центре американской столицы. Домик этот принадлежал российскому резиденту. А резидента этого звали Штирлиц. И еще никогда он не был так близок к провалу!

      Провал мог прийти с обыском. Вот и пришлось разведчику жечь дорогие сердцу, но компрометирующие вещи…

      Жег он парашют, с которым приземлился шестьдесят лет назад, аккурат, на лужайку перед Белым домом…

      Жег: любимую сострадалицу—балалайку, Почетные грамоты за успехи в спорте и службе…

      Жег и парадный мундир старшего майора ГБ…

      В этом мундире Штирлиц каждый год, в Хэллоуин, запугивал жирных «индюшат» -аборигенов, обходя их особняки с маузером в руках. Запугивал настолько, что вместо печеньков и конфетулек, его заваливали пачками «зеленых», грудами желтых брусков и россыпями «лучших друзей девушек»…

      Всё буйно горело в камине, кроме этого подарочного маузера с гравировкой «Ну, за очередное звание!». Маузер не хотел гореть, и героически отстреливался от пламени, последними патронами!

      «Эх! – вздыхал разведчик. – Ну, как же так? Так же всё хорошо текло и перетекало!»

      Действительно, тяжелая служба десятилетиями лилась песней без проколов…