Хмельное зелье. Валентина Георгиевна Панина

но Танька схватила меня за руку и потащила в дом, приговаривая:

      – Работы море, а она стоит, глазки строит, малахольная.

      День рождения мы отмечали в узком кругу, папа уехал в командировку, а Даша не захотела без него ехать в деревню, она позвонила рано утром и, поздравив меня с днём рождения, сказала:

      – Василисочка, мы с папой приедем к тебе, когда он вернётся из командировки, не грусти и не обижайся, мы тебя любим.

      Мы с Танькой приготовили всякие вкусности, накрыли на стол, поставили текилу, водку и красное вино для нас, девушек. Демьяныч пришёл принарядившийся, в белой рубашке в синюю полоску с галстуком и в пиджаке. Я посмотрела на него и ахнула:

      – Демьяныч! Да ты у нас совсем молодой и красавец мужчина, надо бы заняться и невесту тебе подыскать, а то так и засохнешь на корню в холостяках.

      – Нет, Васька, поздно, я уже привык один жить, это я около вас, молодых, расцвёл душой и телом.

      – Ну, проходи, Демьяныч, садись за стол, сейчас Никита подойдёт. – Не успела я проговорить, открылась дверь и первым появился букет цветов, такой огромный, что из-за него Никиту не видно было, а когда букет опустился пониже, я ахнула, за букетом стоял Алексей и улыбался во все тридцать два зуба. Следом за ним зашёл высокий чернявый парень с огромными чёрными глазами в обрамлении мохнатых длинных ресниц и смущённо остановился со своим букетом около двери. Алексей повернулся к нему и сказал:

      – Тимур, познакомься, это Василиса, дочь нашего Сергея Викторовича, а это, – он перевёл глаза на Татьяну, – её подруга Татьяна, а за столом сидит Демьяныч, который в прошлый раз нас чуть не пристрелил за нашу дурацкую шутку.

      Тимур подошёл ко мне, вручил букет с поздравлениями, потом – к Татьяне и, пожимая ей руку, утонул в вырезе её блузки. Она ж, гадюка, свою грудь старается всем демонстрировать, правда, надо отдать ей должное, в смысле её груди, красивая до не могу, мне такая и не снилась. Я их пригласила к столу, сказав:

      – Вы пока рассаживайтесь, а мы с Таней цветы определим в воду.

      Мы вышли, я молча глянула на Таньку, она закатила глаза и прошептала:

      – Васька, я пропала…

      – Держи себя в руках, – прошипела я, – а то спугнёшь парня.

      – Вась, – проговорила Танька упавшим голосом, – я думаю, вряд ли он обратит на меня внимание, у них там, в городе, вон какие красотки ходят.

      – Танька, дай оглядеться своему объекту вожделения. Он же впервые здесь, и не выставляй свою грудь напоказ, дай человеку спокойно поесть, а то он как выкатил глаза в вырез твоей блузки, так еле очнулся.

      – А что, я своей грудью могу ему аппетит испортить?

      – А ты как думаешь? До еды ему, страдальцу, будет, когда перед глазами такой соблазн станет мелькать?

      – Ладно, сейчас накину что-нибудь, пусть поест, так и быть.

      Мы поставили цветы в воду и пошли к гостям. Они сидели за столом смирно и ждали нас. Татьяна пристроилась напротив Тимура, а я рядом с Демьянычем и, повернувшись к нему, спросила:

      – Демьяныч! Чего сидим? Кто будет наливать, говорить тост имениннице?

      – А,