Узник в маске. Жюльетта Бенцони

после путешествия и не стремясь проводить ночь в развлечениях – на площади намечались народные танцы, в одном из домов играли комедию, а королева устраивала бал, – Сильви без труда получила разрешение удалиться для отдыха, тем более что на следующее утро был намечен ранний выезд в Фуэнтерабиа. Однако, вернувшись к дому Эшевери, она с изумлением встретила там все того же мушкетера де Сен-Мара, проявившего редкую настойчивость. Казалось, он уже пустил корни: стоял, сложив на груди руки, под балконом дома напротив и не сводил глаз с одного из окон, словно надеялся, что, не выдержав его взгляда, оттуда кто-то высунется.

      При появлении носилок Сильви он подпрыгнул и попытался скрыться в тени между двумя домами.

      – Определенно здесь замешана любовь, – пробормотала госпожа де Фонсом.

      Загадка разрешилась без промедления. Сильви, вынужденная принять предложение хозяина дома отужинать, познакомилась с хорошенькой девушкой лет семнадцати.

      – Моя дочь Маитена, – коротко представил ее Эшевери.

      Девушка присела в изящном реверансе, приветствуя герцогиню. То был прекрасный цветок Страны Басков: смуглая кожа, иссиня-черные волосы, пылающий взор. Она обладала всем необходимым, чтобы вскружить голову любому знатному кавалеру, не говоря уж о скромном мушкетере.

      После ужина Сильви завела об этом беседу с Персевалем, не покидавшим дом с момента приезда.

      – Я тоже его заметил, – признался он. – И тоже все понял, едва увидел девушку. Этот мушкетер, изображающий соляной столб, поступает как совершенный безумец! Наш хозяин нисколько не похож на папашу, способного позволить неизвестно кому любезничать со своей дочкой.

      – Привезя нам королевское послание, Сен-Мар произвел впечатление серьезного человека.

      – Вам ли не знать, что любовь превращает в последних олухов даже первых мудрецов? Между прочим, он по-прежнему здесь, – заметил Рагнель, подойдя к распахнутому окну, в которое лились дивные ароматы южного вечера и волшебная музыка. – Смотрите, это что-то новенькое!

      Перед домом остановил коня и спешился суровый офицер в широкополой шляпе с красным пером. Высекая взглядом искры, он отчитал подчиненного, не скрывая своего гасконского акцента, который так и остался неизжитым, невзирая на долгие годы королевской службы. Лейтенант мушкетеров Д'Артаньян, заменявший капитана, совершенно не стеснялся своего акцента – напротив, он им гордился. Впрочем, акцент не помешал невольным свидетелям выговора уловить его суть: бедному влюбленному, не явившемуся вовремя в королевский караул, было приказано отправляться под арест и ожидать решения своей участи. Сен-Мар бросил с душераздирающим вздохом прощальный взгляд на дом, который был взят им, казалось, под вечную стражу, и побрел прочь, не смея обсуждать приказ.

      Д'Артаньян сел в седло, намереваясь сопровождать пленника, но придержал коня, чтобы приветствовать маршала Грамона.

      – Как я погляжу, вы исполняете теперь обязанности полицейского, мой друг! – воскликнул тот оживленно. –