Генри Смит и королева. Олег Рыбаченко

психов безопаснее всего. Хорошо еще, что правительственная комиссия была, и телевизор новый купили. А так был устаревший, «Рекорд».

      Эх, стал бы я королем России, показал бы им кузькину мать!

      Сын Футина и Медхедева проорал:

      – Суп пустой! Жратва не вкусная! Воры в законе.

      – А ведь верно говорит парень.

      – Замолчи! – Произнес тип в татуировках. – Хочешь перо получить за наезд на братву?

      – Не посмеете, я скажу папе.

      Старший санитар, небольшого роста тип, кивнул:

      – Сына Футина в карцер, сульфу в четыре точки, пускай отдохнет.

      Наварский заметил:

      – Медхедев это верх лицемерия, на словах за демократию, а на деле отменил передачу к барьеру. Не люблю тех, кто делает одно, а говорит другое.

      Пабло Пикассо добавил:

      – Политик хуже водки: стоит дороже, а голова начинает трещать сразу!

      Генри Смит согласился:

      – Легче слепить снеговика в аду, чем найти честного политика.

      Наварский ответил:

      – Вообще то, я диссидент, в милиции мне подбросили дозу героина и, чтобы избежать тюрьмы я тут околачиваюсь.

      – Да ну, не выдумывай. – Сказал Пабло Пикассо.

      – Верь мне, как президенту!

      – Проще на дне моря найти сухой камень, чем президента, выполняющего предвыборные обещания! – Заметил Генри.

      Пабло Пикассо согласился:

      – И это верно! Вообще, во всем, что ни касается твоей личности, ты вполне благоразумный парень, как, впрочем, и большинство чокнутых. Поэтому, дам тебе совет. Когда будут раздавать лекарства, спрячь под язык, а потом выплюнь в унитаз. А то по- настоящему свихнешься. Большая часть препаратов на то и рассчитано, чтобы отключить мозги.

      – И на сердце, почки, печень очень дурно влияют! – Добавил Генрих Наварский. – Как пел Высоцкий, а медикаментов груды мы в унитаз, кто не дурак.

      – Будут в голове Бермуды, и асфальтом бьем в пятак! – Переврал Пабло Пикассо.

      Послышалось движение, в отделение вошел батюшка. Он был очень толстый, с длиной бородой и в черной рясе. На груди был большой серебряный крест.

      Сумасшедший, возомнивший себя Иисусом Христом, закричал:

      – Смотрите, меня несут. – Он подскочил к батюшке. – Да светится имя мое, да придет царствие мое.

      Священник рявкнул:

      – Уберите чокнутого.

      Санитары подхватила сумасшедшего, огрели дубинкой. Поп благословил их:

      – Да помилует Господь его грешную душу. Вообще, это форменное хулиганство. Батюшка подошел к сумасшедшим.

      – Вы хоть бы построились, возлюбленные чада. Увидав Генри Смита, спросил:

      – А ты, дитятко, кто?

      Пабло Пикассо ответил за него:

      – Это Генри Смит.

      – Покайся и признай, что ты не Генри Смит. – Сказал поп.

      – В последнее время я в этом не уверен. – Сказал юноша.

      – В чем, не уверен?

      – Что я Генри Смит.

      – Так у тебя просветление, чадо. Знаешь ли ты, что участь всех волшебников в озере огненном?

      – Читал сие, батюшка.

      – И