Похищенный, или Приключения Дэвида Бэлфура (сборник). Роберт Стивенсон

вовсе не так плохо, – уверял он, – «двадцатифунтовым» приходится куда хуже. Вы бы знали! Я видел одного из них, пожилого, примерно ваших лет, – ясно, что я казался юнге уже старым, – так у него отросла такая страшная бородища! Ну и как только мы вышли из гавани, он протрезвел, и, боже мой, как он стал реветь! Уж и посмеялся я над ним! А есть еще малыши – совсем маленькие ребятишки даже по сравнению со мной. Я держу их в строгости и стегаю плеткой, когда мы их возим.

      Он продолжал трещать без умолку, и я догадался, что под «двадцатифунтовыми» подразумеваются преступники, насильно отправляемые в рабство в Северную Америку, а малыши – несчастные дети, которых иногда хитростью заманивали на корабли и похищали, чтобы затем продать этих ребятишек в рабство ради выгоды или из мести их родителям.

      В это время мы подошли к вершине холма, и с высоты открылся вид на Куинсфери и долину. Фортский залив, как известно, в этом месте сужается до ширины большой реки; по направлению к северу она судоходна, а ее верхняя излучина образует закрытую гавань для всякого рода судов. В центре узкой части гавани лежал островок с развалинами, на южном берегу для удобства транспортов был устроен мол, по другую его сторону высилось здание гостиницы «В боярышнике», окруженное живописным садиком с боярышником и остролистами.

      Город Куинсфери располагается дальше к западу, паром с пассажирами только что отошел, поэтому возле гостиницы почти никого не было. Возле мола покачивалась лодка с несколькими матросами, которые спали прямо на скамейках. Рэнсом объяснил, что это шлюпка с брига, – она заберет капитана, когда тот вернется с берега, и доставит на судно: действительно на расстоянии полумили от шлюпки одиноко стоял на якоре «Конвент». На борту шли приготовления к рейсу: люди таскали канаты, водворяли на места реи, и, так как ветер дул с той стороны, я хорошо слышал пение матросов, выполнявших свою тяжелую работу. После того, что я услышал от юнги, я смотрел на этот корабль с крайним отвращением и до глубины души жалел несчастных, которым предстояло плыть на нем. Когда мы втроем поднялись на вершину холма, я сказал дяде:

      – Считаю нужным заявить вам, сэр, что меня ничто не заставит взойти на борт «Конвента».

      Он словно пробудился ото сна:

      – Э, что такое?

      Я повторил свои слова.

      – Э, да ладно, сделаем, как ты хочешь. Так что же мы стоим? Здесь страшно холодно, и, если не ошибаюсь, «Конвент» снаряжается в путь.

      Глава VI

      Капитан Хозизен

      Мы вошли в гостиницу и по лестнице поднялись в небольшую комнату с кроватью. Угли, ярко пылавшие в камине, нагрели помещение до температуры обжиговой печи. За столом сидел высокий смуглый человек степенной наружности и что-то писал. Несмотря на духоту, на нем были толстая морская, наглухо застегнутая куртка и большая мохнатая, надвинутая на уши шапка. Держался он на редкость спокойно: даже судья при разборе дела, сколько мне приходилось наблюдать, не проявлял столько выдержки и самообладания, как этот капитан. Он тотчас же встал навстречу Эбенезеру