Темное дело. Оноре де Бальзак

их упускать, намереваясь подобраться через них к Конде?

      – Что ж, старина, при Бонапарте владельца Гондревилля никто не потревожит.

      И тут в густой листве липы Мален заметил ружейное дуло.

      – Я не ошибся, это был сухой щелчок заряжаемого ружья, – сказал он Гревену, прячась за толстое дерево.

      Встревоженный внезапным движением друга, нотариус последовал за ним.

      – Это Мишю, – проговорил Гревен, – я вижу его рыжую бороду.

      – Не подадим виду, что испугались, – сказал Мален, медленно удаляясь от опасного места. – Что он имеет против новых владельцев усадьбы? Совершенно ясно, что целился он не в тебя. Если он нас подслушал, придется заказать по нему заупокойную службу… А нам разумнее было бы выйти в поле. Кто, черт подери, мог знать, что шпионы прячутся даже на деревьях?

      – Век живи – век учись, – изрек нотариус. – И все-таки он был далеко, а мы разговаривали шепотом.

      – Нужно будет сказать о нем пару слов Корантену, – отвечал Мален.

      Глава 4

      Маска сброшена

      Вскоре после этого Мишю вернулся домой, бледный и встревоженный.

      – Что-то случилось? – спросила у него испуганная жена.

      – Нет, – ответил он, увидев Виолетта, чье присутствие стало для него совершеннейшей неожиданностью.

      Мишю взял стул, спокойно уселся у камина и швырнул в огонь листок бумаги, который извлек из жестяной коробки, в каких солдаты обычно носят документы. Марта вздохнула свободно, как человек, сбросивший наконец с плеч огромный груз. Виолетту все это показалось любопытным. Управляющий с восхитительным хладнокровием положил карабин на каминную полку. Марианна и мать Марты пряли при свете лампы.

      – Идем, Франсуа, – обратился Мишю к сыну. – Пора в кровать. Хочешь ты спать или нет?

      Он схватил сына и вынес его из комнаты.

      – Спустишься в погреб, – зашептал он мальчику на ухо, когда они были уже на лестнице, – возьмешь две бутылки маконского, примерно треть из каждой выльешь и дольешь коньяком, что стоит на полке. Потом возьмешь бутылку белого и разбавишь коньяком наполовину. Сделай все как следует и поставь эти три бутылки на пустую бочку – ту, что стоит у входа в погреб. Когда я открою окно, выходи из погреба, седлай мою лошадь и поезжай в Пото-де-Гюё. Там жди меня.

      Вернувшись в комнату, Мишю сказал:

      – Вот постреленок, никак его не уложишь! Хочет делать то, что и взрослые, – все видеть, слышать, знать. Дурной пример вы подаете моим домочадцам, папаша Виолетт!

      – Господь с вами! – вскричал крестьянин. – Надо же, как вы сегодня разговорились! Обычно из вас слова не вытянешь…

      – Уж не думаете ли вы, что я не вижу, когда за мной шпионят? Не на того вы поставили, дорогой мой Виолетт. Если бы вы, вместо того чтобы прислуживать тем, кто желает мне зла, помогали мне, я бы сделал для вас кое-что получше, нежели продление договора об аренде…

      – А что бы вы сделали? – Глаза алчного крестьянина широко распахнулись.

      – Я