Питомник. Антон Павлович Кротков

поняли, – толстяк растерянно взмахнул руками, затем принялся растирать себе сморщенный лоб; брови его изогнулись в страдальческой складке, голос зазвучал с искренней скорбью: – Эрик только выглядит таким, на самом деле он болен, серьёзно болен… Сегодня у него случилось обострение его болезни, вы должны пустить меня к нему. – Дантист попытался войти без приглашения, но Платон вежливо преградил ему путь.

      – Я вам очень признателен за прошлый раз, Семён Янович, и всё же давайте отложим этот разговор до утра.

      Дантист удивлённо отступил на пару шагов, но отнюдь не смирился с полученным отказом.

      – А ведь вы показались мне благоразумным человеком…Напрасно, напрасно вы так… Вы ещё пожалеете о своём опрометчивом поступке.

      – Вы мне угрожаете? – удивился писатель.

      На лице дантиста не было и следа прежней приветливости, на прощание он смерил Платона холодным враждебным взглядом и пошёл к своей машине.

      Утром за завтраком Эрик уже выглядел значительно лучше и отсутствием аппетита не страдал, что свидетельствовало о том, что неприятный инцидент обошёлся для него без серьёзных последствий для здоровья.

      – А ваш отец уверял меня, что вы серьёзно больны, – сказал ему Платон.

      – Отец? – удивился Эрик и даже перестал жевать.

      – Он был тут ночью, добивался немедленной встречи с вами.

      – Прошу вас, не пускайте его в свой дом! – чуть не взмолился парень.

      Платон был в полном недоумении:

      – Я конечно недостаточно хорошо знаю вашего батюшку, и всё же мне трудно поверить, что он такой уж тиран.

      – Вы действительно плохо его знаете. Всё началось с угроз.

      – Он угрожал вам?!

      – Вам трудно в это поверить, потому что я моложе и сильнее, ведь так? – здоровяк обидчиво захлопал пушистыми ресницами. – Но когда на вас направляют пистолет – мышцы бесполезны.

      – Не хотите же вы сказать…

      –Именно это я и хочу сказать, – подтвердил Эрик, – этот человек хранит дома пистолет.

      – И всё-таки он вам отец, – наставительно заметила Марина. – А между родными людьми не всегда царит безоблачная атмосфера, и всё же попробуйте поговорить с родителем по душам.

      – Папик всем так говорит, но на самом деле мы чужие люди.

      Эрик, смущаясь, признался, что живёт в доме старого врача на правах любовника.

      – Так вышло – оправдывался он, – я приехал из другого города в чужую мне Москву, где у меня не было ни одного знакомого, мне просто некуда было пойти! Деньги, которые у меня были с собой, закончились через неделю…

      Услышанная Платоном и Мариной история оказалась вполне типичной: симпатичный молодой провинциал, попав в трудную ситуацию, попытался зацепиться за богатую возможностями столицу с помощью богатого случайного знакомого – «папеньки». А вот дальнейшее (если верить Эрику) не вписывалось в стандартные каноны: оказавшись на своей территории, спонсор сбросил маску благодетеля, превратив любовника в своего сексуального раба: заперев его