Калинова яма. Александр Пелевин

сделал еще несколько глотков воды. Поезд замедлялся и подъезжал к станции.

      Здание выглядело совсем не таким, как во сне – из старого красного кирпича, широкое, двухэтажное, с покатой крышей. Над входом выложено белым кирпичом: «КАЛИНОВА ЯМА. 1909 г.».

      Дореволюционное, подумал Гельмут. Умели же строить.

      Поезд остановился.

      Гельмут снова осмотрел купе, выглянул в коридор, прошел к тамбуру. Проводник стоял у открытой двери и щурился на солнце.

      – Не забудьте: поезд стоит двадцать минут. Ждать не будет, – улыбнулся проводник.

      – Конечно. Я немного прогуляюсь.

      Гельмут сошел на платформу. Яростно слепило солнце, но было уже не так жарко: налетел легкий ветерок. По рукам прошлись мурашки, и Гельмут пожалел, что не взял пиджак. Но он решил не возвращаться. В прошлый раз это плохо закончилось.

      На платформе было тихо. Мимо лениво проходила старушка со связкой бубликов, возле входа на станцию зевал милиционер в белой гимнастерке, у соседнего вагона курил высокий мужчина в бежевом пальто. На скамейке у платформы сидели старик со старухой, о чем-то разговаривая.

      В дальнем конце платформы, опершись на ограду, стоял мужчина в синей рубашке и серой кепке. Он читал газету и время от времени поглядывал по сторонам. У его ног стоял большой чемодан из коричневой кожи.

      Да. Вот он.

      Гельмут пошел в его сторону, ускоряя шаг. Мужчина повернулся к нему, сложил газету, выпрямился. Он был молод, лет двадцати пяти, с худощавым лицом, из-под кепки выбивались рыжие волосы.

      – Добрый день, – сказал Гельмут, подойдя ближе. – Вы случайно не знаете, где здесь можно купить пирожков с мясом?

      – Сам не могу найти, – ответил рыжий мужчина, улыбнувшись. – Зато тут продается отличный квас.

      – Замечательно. Можете показать, где?

      – Да, конечно. Пойдемте.

      Рыжий кивнул в сторону здания станции, подхватил чемодан и пошел. Гельмут последовал за ним.

      – Прохладно стало, – заметил рыжий. – С утра была невыносимая жара.

      – Да, в Москве тоже было очень жарко.

      – Сколько стоит поезд? Двадцать минут?

      – Да, но это уже не имеет значения. Когда дойдем, расскажу.

      Рыжий заинтересованно покосился на него.

      – Вы не будете садиться обратно на поезд?

      – Потом поговорим об этом. Не при людях.

      – Хорошо.

      Они прошли сквозь безлюдное здание станции и вышли на площадь, от которой расходились в разные стороны три неровные дороги между ветхими деревянными домиками. Единственным кирпичным зданием, кроме станции, был магазин, рядом с которым стояла лошадь, бессмысленно глядящая по сторонам. На ступенях магазина сидел сонный дед в засаленной рубашке.

      – Старенький городок, – сказал рыжий, закурив на ходу. – И забытый богом. До революции здесь был важный транспортный узел, но в Гражданскую город сильно пострадал, да так и не восстановился с тех пор.

      – Вы из этих мест?

      – Я не скажу вам, откуда я.

      – Резонно. – Гельмут