Калинова яма. Александр Пелевин

Не надо паники. Да, оставлять город нельзя. Но что мы можем сейчас сделать?

      – Мы можем показать им. – Его глаза заблестели. – Ты же говорил, что мы покажем им? Значит, мы им покажем.

      – И как мы покажем им?

      Ожешко хищно улыбнулся, нагнулся, раскрыл саквояж и достал два пистолета – армейские ViS.35 [16]. Протянул мне один.

      – Держи, – сказал он все с той же хищной улыбкой. – Вот так мы им покажем.

      Я изумленно посмотрел на протянутый мне пистолет, будто впервые в жизни видел его. Взял, осмотрел со всех сторон.

      – Хорошо, хорошо, – ответил я.

      – Я знал, что тебе понравится эта идея!

      Отличная, отличная идея, думал я.

      – Ты же умеешь стрелять?

      – Нет, – соврал я. – Но в случае необходимости могу попробовать.

      – А теперь мы сделаем то, что должен сделать честный гражданин, – продолжил он. – Мы пойдем по улице и будем искать немцев. И стрелять в них.

      – Сколько же немцев мы застрелим до того, как застрелят нас? – я иронично улыбнулся.

      – Двух, трех, четырех, десять, двадцать… Какая разница! Томаш, дружище, мы должны. Иначе мы не поляки, а говно на палочке.

      – Согласен. – Я положил пистолет в карман халата. – Только позволь мне одеться.

      – Да, конечно, – рассеянно пробормотал Ожеш– ко. – Одевайся.

      – Только, пожалуйста, успокойся, сядь на табурет и не мельтеши. Иначе я тоже начну нервничать, и ничего хорошего не выйдет. Хорошо?

      – Хорошо, хорошо.

      Он сел на табурет, сжимая в руке пистолет, и принялся беззвучно шевелить губами, глядя перед собой в одну точку. Я зашел в спальню, скинул халат и стал одеваться, думая о том, что же теперь делать с Ожеш– ко. Понимание пришло быстро. Пистолет я положил в карман пиджака.

      Когда я вышел из спальни, Ожешко все еще сидел на табурете. Услышав звук открываемой двери, он обернулся и вскочил.

      – Все? Оделся? Пойдем?

      – Да. – Я застегнул пуговицу на пиджаке, снял с вешалки кепку, надвинул на лоб. – Пойдем и покажем им.

      – Да, да. Покажем.

      Я подошел к двери и собирался было открыть ее, но замешкался, встал и повернулся к Ожешко.

      – Подожди, – сказал я. – Мой портсигар. Как же я без папирос? Анджей, посмотри, пожалуйста, на столике возле кровати, он вроде был там.

      – Да, да, хорошо. – Ожешко закивал головой и быстрым шагом направился в спальню.

      Когда он подошел к двери, я вскинул пистолет и дважды выстрелил в спину.

      Ожешко схватился одной рукой за дверную ручку, другой оперся о стену. Он медленно обернулся с широко раскрытым в удивлении ртом, рухнул на колени и попытался что-то сказать, но изо рта хлынула кровь.

      Я прицелился в лоб и выстрелил еще раз. Он завалился назад с подогнутыми коленями, привалившись головой к стене и неестественно вывернув шею. На обоях растекалось кровавое пятно.

      Я положил пистолет в карман, вышел из квартиры и закрыл за собой дверь.

       ★★★

      Поезд Москва – Брянск, 17 июня 1941 года

      – Да,

16

Самозарядный пистолет конструкции Петра Вильневчица и Яна Скшипинского, принятый на вооружение польской армии в 1935 году.