Калинова яма. Александр Пелевин

вы общались с товарищем Мера? – спросила Федорова.

      – Конечно. Мы очень хорошо общались. Это великий человек и очень хороший командир. Я надеюсь, с ним все будет в порядке [12].

      – А расскажите про ваше ранение! – сказал вдруг Шишкин.

      Сальгадо снова улыбнулся, но уже не так вежливо.

      – Лучше в другой раз. Это не тема для застольной беседы.

      Федорова гневно взглянула на Шишкина.

      – Товарищ Сальгадо, давайте наконец выпьем! – раздался из-за дальнего стола голос Костевича.

      – Прошу простить меня. – Испанец медленно поднялся из-за стола и направился было к другому столику, но вдруг обернулся и снова обратился к Сафонову. – Кстати, мы с вами случайно не встречались?

      Сафонов попытался уловить хотя бы одну эмоцию в его лице – издевку или недоумение, – но Сальгадо был непроницаем.

      – Вряд ли, – ответил он. – С другой стороны, я все– таки журналист. Может, на каком-нибудь мероприятии вы меня и видели.

      – Может быть, – лицо Сальгадо стало спокойнее.

      – А, да, – добавил Сафонов. – Товарищ Костевич хотел, чтобы я взял у вас интервью, если это возможно. Я уезжаю и вернусь в Москву 22-го числа. Можно ли будет с вами поговорить и сделать материал?

      Сальгадо задумался.

      – Да, конечно, можно. Когда вернетесь, свяжитесь со мной через Тараса Васильевича, и я думаю, что мы сможем это устроить.

      – Большое спасибо.

      – До свидания. – Сальгадо слегка кивнул, снова улыбнулся и ушел.

      За столом повисло молчание. Первой его нарушила Федорова.

      – Шишкин, ты идиот. Нельзя спрашивать о таких вещах.

      – Да, извини, видимо, перебрал… – Шишкин явно был растерян.

      – Да, это неправильно, – добавил Сафонов.

      Мысли в голове путались и давили друг друга.

      Этот испанец.

      Майор Орловский.

      Да что, черт возьми, происходит.

      Разведчикам нельзя верить в совпадения, думал он. Тем не менее совпадения бывают. Даже такие. Но верить в них нельзя. Никак нельзя.

      Да это же просто невозможно!

      – Товарищи, уже поздно. Я выпью еще бокал и, пожалуй, скоро пойду. В голове уже немного шумит, – сказал он.

      – Рановато вы, – ответила Федорова. – Впрочем, я тоже скоро пойду.

      Спустя полчаса Сафонов распрощался с коллегами и собрался уходить. Он подошел к Костевичу, чтобы пожать ему руку – тот уже был совсем нетрезв – и снова взглянул на Сальгадо, и снова не обнаружил ни одной эмоции, которая сказала бы хоть что-то. Только вежливая улыбка и стеклянный глаз. С этой улыбкой он рассказывал захмелевшему Костевичу и его коллегам о Лорке.

      – Я читал Лорку перед сном, когда мы сидели в казармах под Мадридом. Когда вокруг война и смерть, утешение можно найти только в стихах и вине. Но вино я не пил.

      – Не думал, что вы любите поэзию, – сказал Сафонов, осмелев и подойдя ближе.

      – А что, я не похож на человека, который любит поэзию? – Сальгадо вдруг

12

Незадолго до поражения республиканцев Сиприано Мера эвакуировался в Оран, а оттуда – в Касабланку. В феврале 1942 года его экстрадировали в Испанию, где осудили на 30 лет заключения, но освободили в 1946 году.