Калинова яма. Александр Пелевин

слышать, в голове продолжался бесконечный звон. Обернувшись назад, я увидел вместо моста клубы дыма и пыли. Наверное, по нам продолжали стрелять, но я этого не слышал.

      Мы с Вито пересекли дорогу, забрались в рощу и залегли за деревом. Он очень тяжело дышал, а я начинал различать звуки стрельбы. Отдышавшись, Вито снова подхватил меня и потащил через деревья.

      Когда мы добрались через рощу до поворота, где было сравнительно безопасно, я ненадолго отключился – Вито говорил, что всего на десять секунд. Я пришел в себя от его шлепков по щеке.

      – Вито, – спросил я. – Как все прошло?

      Вито беззвучно зашевелил губами.

      – Как? – переспросил я.

      – Плохо! – прокричал он над моим ухом.

      – Вито, – я оперся на его плечо и заковылял вместе с ним по дороге. – А что такое «cabrones»?

      Он что-то ответил.

      – Что? – переспросил я.

      – Нехорошие люди! – проорал мне в ухо Вито.

      

       ★★★

      ВЫПИСКА

      из протокола допроса подозреваемого в шпионаже Гельмута Лаубе

      от 6 июля 1941 года

      ВОПРОС. Как вы оцениваете результаты операции по взрыву моста под Бриуэгой?

      ОТВЕТ. Оно не стоило того. Погибли два хороших бойца. Продвижение республиканцев удалось задержать всего на пять часов. Это не сильно помогло гарнизону. Город окружили.

      ВОПРОС. Вы считаете себя виноватым в гибели ваших бойцов?

      ОТВЕТ. Нет.

      ВОПРОС. Но вы отвечали за них и командовали ими. При этом за операцию вас наградили золотым Испанским крестом.

      ОТВЕТ. Все пошло не так. Они знали, чем это могло закончиться. Что касается награды – я ни разу не надевал ее. Я знаю, что не заслужил.

      ВОПРОС. Как вы оцениваете свои качества как бойца и командира?

      ОТВЕТ. Я хорошо стреляю. Умею быстро принимать решения в трудных ситуациях. Если бы я остался работать после Испании, я бы стал неплохим командиром диверсантов.

      ВОПРОС. Но вы ушли.

      ОТВЕТ. Да.

      ВОПРОС. После взрыва моста вас эвакуировали из Бриуэги и отправили лечиться в Берлин?

      ОТВЕТ. Да.

      ВОПРОС. Чем вы занимались после выздоровления?

      ОТВЕТ. Я оставил разведку. Устроился обозревателем в «Бёрзен Цайтунг», работал журналистом.

      ВОПРОС. Вы поддерживали связь с бывшими коллегами по разведке?

      ОТВЕТ. Да.

      ВОПРОС. Вы общались после той операции с итальянцем, который тащил вас на руках?

      ОТВЕТ. Нет. В Берлине я узнал, что через неделю после взрыва моста его поймали и расстреляли республиканцы.

      ВОПРОС. Когда вам поступило предложение снова заняться разведкой?

      ОТВЕТ. В сентябре 1938 года мне предложили поступить на работу в СД.

      ВОПРОС. Почему вы согласились?

      ОТВЕТ. Мне было скучно заниматься журналистикой. Я согласился с условием, что не буду выполнять диверсионные задания.

      ВОПРОС. То есть все-таки не настолько было скучно? Не хотелось больше лезть